Искать ДНК. Эндшпиль - стр. 20
Зарядивший с ночи дождь продолжал вяло сыпать все утро, и Марку пришлось пересесть с любимого Спортстера на Ниву. Ничего не поделаешь, сентябрь и так выдался на удивление сухим, хоть холодным и ветреным.
От служебной парковки к управлению вела неширокая аллея, стиснутая с одной стороны забором, а с другой скамейками, непонятно кем и зачем поставленными. Трудно было представить, что по пути на работу обычно опаздывающие товарищи полицейские решат расположиться на скамейке. Или вечером, в конце рабочего дня, захотят посидеть и покурить, когда дома ждут пиво и интересный матч по телевизору или жена с горячим ужином. Осенью скамейки засыпало листвой, зимой заметало снегом. Никому до них не было дела.
Но год назад на одной из лавочек появился старик. Был тоже сентябрь, но классический: с дождями, слякотью и коротким бабьим летом. Каждое утро старик приходил к началу рабочего дня, садился на одно и то же место, ненавязчиво здоровался с пробегавшими мимо в спешке сотрудниками и уходил в обед. Сначала на него не обращали внимания, затем, когда постоянное присутствие незнакомца стало вызывать подозрение, его проверили по всем базам, но ничего криминального не нашли. Старик вел себя прилично, читал, если была хорошая погода, или сидел, нахохлившись, под огромным зонтом, если ненастная. Зимой чистил облюбованную скамейку от снега и торчал замерзшим холмиком у всех на виду не больше часа. Со временем к нему все привыкли, а через полгода даже начинали волноваться, когда старик отсутствовал. Появилась примета: если группа выезжала на задание, а старика на месте не было, значит, жди неудачи.
– Одиночество, оно такое, – подвел итог Потапыч, глядя однажды в заиндевевшее от первого мороза окно приемной. – Ты никому не нужен, но хочется оставаться причастным к жизни, хоть и чужой. Пусть сидит. Не обижайте.
Марк старика не замечал. Не поворачивался, когда вслед неслось: «Доброе утро, Марк Анатольевич!». Ни разу не остановился, как некоторые, покурить, поболтать о новостях. Старик вызывал у Марка отвращение. И сейчас, издалека завидев знакомую фигуру, он скривился.
Но думать о зануде-пенсионере было некогда: Марку позвонили из приемной и сообщили, что из архива пришел ответ на запрос о трех жертвах. Убийства с самого начала были бы понятными, если бы не ошибка полицейской нейросети. Правильно сказал Потапыч, что дело новое, а отзывы противоречивые. Присутствие в одном списке подозреваемых и жертв сильно запутало расследование. Кроме того, информация оказалась неполной. Первый убитый – грузчик в логистическом центре, детдомовец, у него была только мать, которую за алкоголизм лишили родительских прав, а в графе «отец» стоял прочерк. Второй – студент, мать сейчас живет в Подмосковье, в графе «отец» информация только про отчима. Ну и последняя жертва – инженер по наладке электрооборудования, его родители погибли во время отдыха в Таиланде: на деревню сполз сель, покрыв все жидкой грязью на километры вокруг. Что связывало все три жертвы? Одинаковая ДНК, разнящаяся лишь на десяток единиц. То есть у них был общий родственник. Близкий родственник. Но кто? И совсем смешно представить Никольского в одном ряду с убитыми. Грузчик, студент, инженер – и миллионер. Хорошо, что архив ответил быстро. Впрочем, это понятно: группа работала уже не над рядовым убийством, и расследование контролировалось начальством сверху.