Искалеченный мир - стр. 5
– Ну?! – Передний был немногословен.
– Вот… – Лихо показала на никак не успокаивающиеся (во всех смыслах) останки «пешехода».
– Едрыть твою! – одним глазом продолжая пасти окружающую обстановку, а другим уставившись на подползающую к нему руку, описал увиденное командир ГЭВ.
– Точнее и не выразишься…
Старшой пнул добравшееся до его берца предплечье и значимо поведал в рацию:
– Андреич, у нас тут даже не хаос, тут вообще – хрен разберёт что! Сам бы глянул…
– Выдвигаюсь! – озадаченно донеслось из рации. – Отбой!
На пару минут воцарилась тишина, прерываемая лишь звуками пинков, загоняющих ползающие конечности обратно в общую кучу.
– Да это же… Это же… – Появившийся Книжник попытался пролезть поближе к тому, что ещё совсем недавно представляло из себя единое целое. – Быть такого не может!
– Пришёл Книжник, и всё сразу стало понятно… – ядовито хмыкнула Лихо. – А до твоего прихода полдня в умственных корчах бились: ах, что же случилось? Кто бы просветил?
– Он должен был сдохнуть ещё пять минут назад! – Не реагируя на сарказм Лихо, Книжник показал на продырявленный череп. – Чтобы «стиляга» – после такого – ещё что-то делал? Не может быть…
– Как категорично, – протянула Лихо. – Напиши об этом, издадим массовым тиражом. Получишь широкую известность и сногсшибательный гонорар дядиным первачом. Как я завидовать буду-у…
Книжник вновь проигнорировал её высказывание, пытаясь по возможности вдумчиво исследовать шустрые останки. Шатун сгрёб его за плечо и поставил рядом с собой, выразительно указав пальцем. «Стой здесь, шаг влево, шаг вправо – сто отжиманий, шаг вперёд – двести». Очкарик покорно замер, продолжая пожирать глазами загадку, лежащую в полутора метрах от него.
– Что тут у вас? – Коренастый мужичок – лет под шестдесят, беспросветно седой, в поношенных кроссовках и, как и все тут собравшиеся, в камуфляже – быстрым шагом приближался к ним. В манере держаться, в жестах, во взглядах коренастого легко угадывался человек, в руках которого сходятся почти все нити здешней жизнедеятельности. Лидер, авторитет, твёрдая рука. Человек, способный и принять решение, и признать свои ошибки. Если надо – ответить за них всецело.
– Дядя… Игорь Андреич! – вскинулся Книжник, ожидая, что вот именно сейчас ему разрешат всё-всё-всё. – Скажите им…
– Эмоции отставить! – сухо скомандовал Андреич. – И марш на пост, там один Алмаз остался. Оголённый пост – это что, порядок?
Поняв, что вышесказанное относится лишь к нему, Книжник окончательно сник и, провожаемый невинно-издевательскими взорами Лихо, побрёл назад.
– Ебулдыцкий шапокляк… – смятенно и зло выдохнул коренастый, впившись взглядом в ползущую по земле руку. – Значит, Железяка мне не пионерскую страшилку лепил. Всё один в один… А я-то, старый хрыч, решил, что он меня на старости лет на доверчивость решил прощупать, поухохатываться. Не было печали, ебулдыцкий шапокляк!
– Давно это было? – поинтересовалась Лихо, прессуя его взглядом. – Не юли, Андреич, всё равно душу выну, не отвертишься. Выкладывай.
– Четыре дня назад, – кривя губы, ответил коренастый. – Ага, точно…
– Это когда ты в Замурино наведывался? – въедливо уточнила Лихо, морща лоб, словно припоминая что-то. – У Митрича как раз какой-то приступ случился, нестандартный.
– В десяточку, – как-то потерянно сказал Андреич и распорядился: – Ну закопайте этот вечный двигатель, что ли… Не оставлять же на виду. Ебулдыцкий шапокляк!