Исчезнувшая - стр. 20

Там Ронда Бони, не спуская с меня внимательных воробьиных глазок, обрушила на мою голову ту же череду вопросов, что немного раньше – Веласкес и Риордан. Тем временем Джилпин ползал на коленях, изучая гостиную.

– Вы позвонили друзьям или родственникам, к которым ваша жена могла отправиться в гости?

– Я… нет, еще нет… Мне казалось, надо дождаться вас.

– О?! – Бони улыбнулась. – Позвольте, я угадаю – родительский любимчик.

– Что?

– Вы в детстве.

– У меня есть сестра-близнец.

Я ощутил, как что-то внутри сжалось. Почему? Любимая ваза Эми лежала на полу целая и невредимая, закатившись под стену. Свадебный подарок. Работа японских мастеров, моя жена прятала вазу раз в неделю перед приходом уборщика, опасаясь, что он разобьет.

– Это только мое предположение – почему вы дожидались нас. Привыкли, что кто-то всегда берет на себя ответственность, – сообщила Бони. – Примерно как мой младший брат. Все зависит от того, кто за кем родился. – Она небрежно черкнула в блокноте.

– Ладно. – Я сердито пожал плечами. – Вам сказать, кто я по гороскопу, или приступим к делу?

Но Бони, любезно улыбаясь, молчала и смотрела.

– Я ждал вас, чтобы начать поиски, потому что она наверняка не в дружеской компании. – Я указал на беспорядок в гостиной.

– Мистер Данн, вы живете здесь два года? – спросила сыщица.

– В сентябре будет два.

– А приехали откуда?

– Нью-Йорк.

– Город?

– Да.

Она указала наверх, безмолвно спрашивая разрешения. Я кивнул и пошел следом. Джилпин двинулся за нами.

– Там я был писателем, – ляпнул я, прежде чем успел прикусить язык.

Даже спустя два года я не хотел, чтобы люди знали, каково мне жилось в Нью-Йорке.

Бони:

– Звучит солидно.

Джилпин:

– О чем писали?

Я растянул ответ, поднимаясь.

– Я писал для журналов (ступенька), писал о поп-культуре (ступенька), писал для мужских журналов (ступенька).

Наверху я обернулся и увидел, что Джилпин смотрит в сторону гостиной.

– Поп-культура? – переспросил он и пошел вверх. – Что это?

– Популярная культура, – ответил я. Бони терпеливо нас дожидалась. – Кинофильмы, телевидение, музыка, но знаете… не высокое искусство, не претенциозное.

Я поморщился. Претенциозное? Высокопарно получилось. Нужно, наверное, перевести этим простакам с моего английского тире впитанного на Восточном побережье, на их английский тире народный говор Среднего Запада. «Ну, я позырю кинишко и чего-нибудь настрочу про него, типа мнение».

– Она любит кино, – заявил Джилпин, указывая на Бони.

– Ага, люблю, – кивнула она.

– Сейчас я хозяин «Бара» в центре города, – сообщил я.

Хотел добавить, что немного преподаю в колледже, но вдруг показалось, что говорить об этом сейчас было бы лишним.

Бони заглянула в ванную комнату, оставив меня и Джилпина в коридоре.

– «Бар»? – говорила она. – Я знаю это заведение. Туда хочется заглянуть. Очень правильное название. Звучит как-то так…

– Похоже на умный ход, – подсказал Джилпин.

Бони зашагала к спальне, мы потянулись за ней.

– Жизнь среди пива не так уж плоха, – сказала она.

– Иногда ответ находят на дне бутылки, – заметил я и поморщился – так неуместно это прозвучало.

Мы вошли в спальню.

– Ну, это не про меня, – хихикнул Джилпин.

– Видите, как утюг стоит? – спросил я.

Бони кивнула, распахнула двери нашей гардеробной и, включив свет, принялась шарить между платьями и рубашками. Вдруг она неразборчиво буркнула и, нагнувшись, подняла коробку, тщательно обернутую серебристой бумагой.