Исчезающий: Инициация - стр. 26
– Андрей, что не так? – спросила она, сменив доброжелательное выражение лица на злое и всененавидящее. – Только давай конкретно!
– Я тебе из раза в раз говорю, что ты, как автор, ужасна. И каждый раз ты спрашиваешь что-то в духе «Андрей, подожди, давай конкретно!». А я тебе и конкретно, и абстрактно и по-разному уже несколько лет говорю «ты, Лиза, плоха и конкретно, и абстрактно, и по-разному», но ты не оставляешь попытки понять, что же ты делаешь не так. Тебе бы это упорство на поиски новой сферы деятельности направить.
– Ты не прав! – воскликнул парень, сидевший лицом к сцене. Но это уже ничего не меняло. Лисицына, прослезившись, уходила по сцены, а гости, встав со своих мест – на улицу. Не долго думая, я прихватил с собой свежую порцию виски, нащупал в кармане сигарету и вышел на улицу. Но оказавшись на свежем воздухе, я понял, что спокойно покурить не удасться. У двери меня уже ожидал парень, защищавший Лисицыну. Я хорошо его помнил. Его звали то ли Антоном, то ли Арсентием. Но что я точно помнил: он очень любил бессмысленные споры. Этот человек буквально на каждую мысль готов был найти противопоставляющую. Общаясь с ним, я, в какой-то момент, ловил себя на мысли, что он вот-вот обыграет меня аргументами. Но, к моему счастью, Антон или Арсентий был очень слаб в диалогах, в которых его деликатно и завуалированно окунают в дерьмо. После одного такого диалога со мной, он быстро вышел из него и нашел себе более комфортного собеседника для созданных самим собой полемик. Нервно затягиваясь, он бегал глазами по мне и, как я понял, пытался сформулировать претензию.
– Привет, Андрей, – сказал он, выпустив табачный дым в воздух. – Помнишь меня?
– Мы с тобой спали? – распознав по его мимике, что он снова поверил в силу своей мысли, я намеренно начал с грубости. – Я просто не припомню.
– Нет, Андрей, – спокойно ответил он. – Мы однажды общались на тему гендерного неравенства.
– Припоминаю. Определялись с твоим полом, верно?
– Ты! Ты не мог определиться! – нервно бросил он. – При том, что тут нечего и определяться.
– Согласен. По уровню склочности тебе даже опытная стерва будет дышать в спину. Так о чем ты хотел поговорить? Или поспорить. О Лисициной?
– Хотел спросить, как продвигается написание книги? – произнес он более спокойным тоном.
– А ты откуда знаешь, что я что-то пишу? – поджигая сигарету, спрашивал я.
– Ты всегда в это время публикуешься. Ну, еще соцсети. Видел отрывок твоей будущей книги.
– Тайный поклонник, – заключил, выдохнув дым. – Люблю, когда мужчины тащатся от меня.
– Серьезно? – брезгливо спросил он.
– Абсолютно.
Он не обратил внимание на мои слова, вместо чего задал вопрос, который, видимо, его изначально интересовал:
– Кем вдохновлено новое произведение?
– Жизнью. – Ответив, я отпил из бокала.
– Нет, я имею в виду классиков. Гумилев, может, Достоевский.
– Я никогда их не читал.
– В каком смысле? – округлив глаза, спросил он.
Я знал, что своим ответом дал ему простор для того, чтобы обозначить свое превосходство. Но меня это не особо тревожило. Кроме заканчивающегося в бокале алкоголя, меня ничего не волновало.
– Как можно было не прочесть Достоевского, Горького и других великих классиков, при этом стать писателем? – произнес он ожидаемые слова. – Это абсурд! Ведь это школьная программа!