Исчезающая лестница - стр. 34
У самой входной двери торчала голова, увенчанная копной коротко стриженных седых волос стального цвета, а под ней, за своим большим столом, сидел Ларри, надежный, как дедушкины часы, и молча глядел в эллингэмскую чашку чашек.
– Здравствуйте, Ларри, – сказала Стиви, – с вашим кофе что-то не так?
– Какой-то придурок купил для кофемашины капсулы со вкусом тыквы. Если бы я хотел испортить подобным образом себе день, то пошел бы и сразу сожрал свечку.
– Вы случайно не сторонник партии социализма и освобождения?
– Чего-чего?
Дверь в комнатку охраны за его спиной была немного приоткрыта. Изначально это был один из кабинетов, в которых Эллингэм принимал посетителей. Во время последнего посещения Стиви видела здесь несколько столов и мониторов. Теперь всю мебель сдвинули к двум стенам и заменили узкими контрольными пультами, над которыми возвышались огромные, смонтированные по два, один над другим, мониторы, показывавшие каждый уголок Эллингэмской академии. Картинка на них менялась примерно каждые десять секунд.
– Производит впечатление… полноты, – сказала она.
– Давай я устрою тебе экскурсию, – ответил Ларри и встал, – проходи.
Стиви осторожно переступила порог. Если Ларри решил показать ей систему безопасности, тому была причина. Он сел на стул и набрал что-то на клавиатуре. На одном из мониторов появилось имя Стиви, и он начал смотреть весь путь, проделанный ею утром, только в обратном порядке. Вот она у дверей Гранд-Хауса. Теперь к нему подходит. А вот в одиночестве идет по дорожке. Останавливается, чтобы посмотреть на камеру, и бросает на нее хмурый взгляд. Теперь выходит из столовой. А вот крупные планы Нейта, Джанелль и Стиви, когда они идут на полдник…
– И какой в ее основе принцип? – спросила она. – Распознавание по лицам?
– Порой система ошибается, ночью от нее толку мало, но в целом неплохо. Кроме того, во многих местах есть сенсоры, способные с расстояния шести футов прочесть твою личную карточку. Их называют «слушающими постами». Всего таких восемьсот штук.
Он нажал клавишу ввода, и кадры с ее изображением исчезли.
– Дело вот в чем, – сказал Ларри, – люди не склонны без причины менять свое поведение. Но стоит им объяснить, зачем…
– Все ясно, – ответила Стиви, – я поняла, вы видите каждый шаг.
Ларри растопырил указательный и средний пальцы, показал ими сначала на свои глаза, потом на ее.
– Поэтому все дальнейшие расследования ты оставишь соответствующим властям. Да и вряд ли они будут, какие-то следственные действия.
– Оставить. Соответствующим. Властям, – промолвила Стиви. – Я поняла.
– Отлично. Тебя ждут наверху. Кабинет ты знаешь.
Девушка вышла обратно в главный холл и поднялась по широкой парадной лестнице. На площадке между пролетами висел портрет семьи Эллингэм, написанный ее другом Леонардом Холмсом Нейром. Просто пройти мимо этого полотна не представлялось возможным. Оно приказывало на него посмотреть. Не очень большое, фута четыре высотой, что по сравнению с размерами зала было сущей ерундой. В первую очередь оно поражало цветом – голубыми и желтыми тонами, кружившими вихрями, соскальзывавшими вниз на лики членов семьи. Тела воспринимались практически как второстепенные детали; центром внимания были лица, сливавшиеся с деревьями и луной. Картина больше напоминала собой пейзаж – лики поглощала собой линия горизонта, отделяя друг от друга, выталкивая из мира.