Исчезаяц - стр. 5
«…попробуй… у тебя получится…» – шепчет Ара, которая Артемида.
Еще не понимаю, что нужно пробовать, что должно получиться, но чувствую, догадываюсь, поднимаю пушки, навожу цель, первый раз приходится действовать не в двух координатах, а в трех, целюсь…
..30º06'N 15º29'W 11º06'H (я не знаю, как еще обозначить верх)
Пли.
Андромеда разлетается ослепительной вспышкой, сияющими осколками, – я жду, когда в остатках развеявшегося тумана появится призрачная Андромеда – ничего не появляется, никого нет. Я хочу спросить, почему корабли то возвращаются из небытия, то не возвращаются – не спрашиваю, что-то подсказывает мне, что на этот вопрос никто не знает ответа. Смотрю в бесконечную глубину на то, что было Атлантидой, жду…
…неужели…
…нет…
…призрачная исполинская громадина появляется в тумане, изумленно смотрит на мир, на саму себя, пытается понять, кто она, что она…
–
…
.-
– .
Уже хочу смущенно ответить, что не знаю азбуки Морзе кроме … – -… Артемида подсказывает мне, T-H-A-N-K…
Смущенно отвечаю:
«Не… не за что».
Вспоминаю Андромеду, что-то вздрагивает в душе…
«А давайте… – осторожно предлагаю, – попробуем…»
Не договариваю, пытаюсь подняться выше, выше, они понимают меня, они поднимаются за мной, выше, выше, думаю, получится ли у нас хотя бы до стратосферы, а то, может, до самой луны, которая все яснее проглядывает сквозь тучи…
Два по цене двух
– …а куда мы едем?
– Никуда мы не едем.
– Нет, ну как… в этом автобусе?
– Никуда мы не едем, не видите, что ли, мы стоим.
– Да нет… куда мы ехали?
– Никуда мы не ехали.
– То есть, автобус… никуда не идет? А чего мы тут сидим тогда?
– А что еще делать?
Псих какой-то, лучше у этого спросить…
– …простите, а куда автобус едет?
– Эссере индьетро.
– Это где такое место?
– Ни диспиате, нон ти каписко.
Черт…
– Руссо?
– А… йес… да… то есть… а вы… италиан?
– Си, соно итальяно.
Вспоминается что-то из Челентано не к месту и не ко времени. Оглядываю автобус и остановку, на которой написано stop, рощицу в отдалении, огоньки в окнах домов…
– …а мы где вообще?
Старичок впереди усмехается:
– А в автобусе.
Еле сдерживаюсь, чтобы не заорать, что ясно, что не в самолете.
– Не, в смысле… остановка какая?
– Хорошая остановка, вишь, какую сделали, крытую, с крышей, лавочки…
Топот снаружи, в дверь заскакивает девушка в пальто, заляпанном осенью.
– Ух, успела…
– Успели, барышня.
– А… он куда едет?
– Да никуда он не едет.
– А… сломался?
– Да навроде того.
– А… – девушка оглядывается, спохватывается, – а я куда ехала?
– Это у вас надо спросить, барышня, куда вы ехали…
– …да нет, правда… черт… ведь не помню…
– …а я из Беларуси, – говорит Стана. Все еще не привыкну, что она Стана, Станислава, для меня Станислав, это парень какой-то, а тут девушка в пальто, заляпанном осенью, осень золотом разметалась на волосах, – из Лиды.
Хочется называть её Лидой, главное, не ошибиться и не назвать, а то еще обидится.
– …а я в Хабаровске живу, – говорит Вилыч, который на самом деле Вавилович, только он сам себя Вилычем назвал.
– Из Хабаровска приехали?
– Да не приехал я, я там живу!
– Значит… – оглядываю остановку, – Это Хабаровск?
– Да не может быть, я из дома не выезжала никуда! – вспыхивает Лида, которая Стана.
– Но куда-то же ехали…
– Да куда-куда, на работу я ехала!
– А где вы работаете?
– Так я… черт… ё-моё…
– Что такое?