Исцели меня любовью - стр. 29
— Очень трудно расслабиться, когда ты стоишь над душой. Это нервирует. — отворачиваюсь и сверлю взглядом стенку кабины. Даю вырваться на волю своему раздражению и злости. Это хорошо, лучше уж так, чем превратиться в податливую тряпку, о которую снова вытрут ноги.
— Ян…
— Помолчи, Саш, просто помолчи.
Судя по раздавшемуся вздоху, он хотел что-то сказать, но счел за благо воздержаться. Вот и хорошо, вот и молодец. Пусть молчит. А то, в случае чего, я не премину снова вдарить ему в нос. А он и после прошлого раза был сломан. Успела заметить изменение, прежде идеально прямой нос приобрел характерное утолщение и легкую горбинку. Что ж, заслужил. Не сказать, что я порадовалась, увидев последствия своего удара, но и угрызений совести не испытывала. В конце концов, я получила гораздо больше шрамов.
Остаток поездки провели в молчании, а после того, как створки гостеприимно открылись, я первой рванула на выход. Выдохнула, расслабившись. Слава богу, больше свободного пространства, легче дышать.
— А чего лифт узкий такой? — недовольно бурчу, пока Саша ключ-картой открывает дверь.
— Так он для нашего с Лехой личного пользования. Не для постояльцев. Так удобнее.
Ну да, конечно. Негоже хозяевам с простыми обывателями в одном лифте ездить.
Захожу в номер и столбенею. Мало того, что мы в пентхаусе, так номер еще и жилой. В том смысле, что больше походит на квартиру. Оказалась я в шикарно обставленной гостиной с огромным окном во всю стену, за которым открывался потрясающий вид на ночную столицу. Мягкая мебель, шелковые ковры, огромный телевизор с функцией 3D на стене, полки с книгами.
Но это все ерунда, добили меня фотографии на стенах. Снимки Карины, Сашки, их родителей, Аси. А еще кофры и коробки с детскими игрушками. Куча машинок, плюшевых зверюшек, паззлов и прочей прелести.
— Это что такое? — спрашиваю машинально, хотя ответ и так уже знаю.
— Это мои личные апартаменты. Городская берлога, можно сказать. Остаюсь тут, когда нет времени или желания ехать за город. И Кара с Асей тоже здесь бывают часто. Располагайся.
— Издеваешься, да? — вновь вскипевшее раздражение прогоняет начавшую одолевать усталость. В этой треклятой гостинице никак не меньше пятисот номеров. Но он меня притащил к себе. Зачем, спрашивается? В прошлый раз Ковалевский добивался, чтобы я исчезла с глаз долой. Что изменилось сейчас?
— Ян, что не так? — Саша непонимающе разводит руками. Кажется, противоречий в своем поведении он в упор не видит. — Здесь есть, все что тебе нужно, включая набор гелей для душа, скрабов, кремов и прочих ваших женских наворотов. Кара пользуется при случае.
— И на все про все у меня будет десять минут, да, Саш? — я не выдерживаю, застарелая боль выплескивается наружу ядовитой горечью. Перед глазами проносятся события той проклятой ночи, причем так ярко, словно это случилось вчера.
Саша отшатывается, мрачнеет, а через секунду впечатывает кулак в стену. Что, правда глаза колет? Неужели неприятно вспоминать то, что натворил? Опомнился? Моя боль все же не принесла удовлетворения? И думает теперь, что можно пару раз улыбнуться и отмотать все назад? Сделать вид, что ничего не было? Нет, это так не работает.
— Нет, Яна, — отворачивается, отходит к окну, прижимаясь лбом к стеклу. — Время у тебя неограниченно. Можешь даже остаться на ночь, если хочешь. Спальня Кары в твоем распоряжении.