Ирландец. «Я слышал, ты красишь дома» - стр. 17
Не припомню, чтобы у кого-нибудь из нас была своя игрушка. Однажды к Рождеству нам подарили роликовые коньки. Одну пару на всех. Коньки эти можно было подогнать под любую ногу. Так что каким-то образом мы все же приноровились. А если уж нам загорелось заиметь какую-нибудь вещицу, тут уж следовало самому на нее заработать. В семь лет я впервые устроился подрабатывать – помогал одному соседу выгребать золу из подвала. А если отец узнавал, что я у кого-то там подрабатывать взялся, ну, там косить траву или что-то еще делать, он в день оплаты подкарауливал меня, отбирал монеты покрупнее, а мне оставлял в лучшем случае десятицентовик.
Мы жили в разных католических общинах, но, как правило, в границах одного и того же прихода. Месяц-другой мы жили на одном месте, а когда у отца не было денег заплатить за жилье, мы втихомолку сбегали и устраивались на другом месте. И какое-то время спустя все повторялось. Если отец находил работу, то почти всегда он трудился монтажником на строительстве небоскребов, расхаживал на самой верхотуре по железным стропилам и балкам. Это была опасная работа. Нередко люди срывались вниз и гибли. Он работал и на строительстве моста Бенджамина Франклина в Филадельфии, и на небоскребах, которые иногда строили даже во времена Великой депрессии. Отец был сантиметров на пять ниже матери и весил около 65 килограммов. Долгое время отец не мог никуда устроиться, кроме как церковным сторожем в церкви Девы Марии или дворником в школе в Дерби, Пенсильвания.
Католическая вера всегда была неотъемлемой частью нашей жизни. Без нее никуда. Если спросить, какое хобби было у матери, я скажу – религия. Она была очень религиозной. И я много времени проводил в церквях. Мой отец пять лет проучился в семинарии, пока не бросил это дело. Две его родных сестры были монахинями. Я понимал, что исповедь – способ получить отпущение грехов. Если ты, к примеру, внезапно умрешь по пути на исповедь, ты точно загремишь в ад, где вечно будешь поджариваться на огне. А вот если это случится уже после исповеди, когда святой отец отпустил тебе твои грехи после того, как ты ему о них поведал, тебе уготован рай.
Я был алтарным служкой в церкви Скорбящей Божьей Матери, пока меня не выставили за то, что я решил испробовать на вкус церковное вино. Не хочу ни в чем обвинять другого мальчишку – тоже служку, который донес на меня. На самом деле он никаким предателем не был. Просто его запугали. Отец Мэлли был типом святого отца, которых всегда играл Бинг Кросби[12]. Он, заметив, что вино исчезло, сказал тому мальчишке, что, дескать, вору в рай дорога заказана. Вот он и подумал, что если заложит меня, то непременно окажется в раю после смерти. Но самое скверное во всей этой истории – на вкус церковное вино показалось мне отвратительным.
Что до моего отца, он всему предпочитал пиво. И еще обожал спорить на деньги в лавках, незаконно торговавших спиртным, – предметом спора был я. Он спорил с теми, кто плохо знал нас в каком-нибудь квартале Филадельфии, что, мол, его 10-летний сын легко одолеет любого 14-летнего, а то и 15-летнего мальчишку. И кое-кто из отцов мог на такое повестись – спорил с моим отцом на четвертак (25 центов). И если я побеждал, а такое случалось почти всегда, он был в выигрыше. Ну и мне кое-какие деньжонки доставались. Ну а если на обе лопатки клали меня, то меня ждал крепкий подзатыльник.