Ирландец - стр. 16
Поев супчика, я подошел к Лукасу.
– Добрый день! – поприветствовал его. Тот в ответ кивнул.
Меня разрывал интерес по поводу получения денег, но я никак не мог начать данный разговор.
– Спасибо, что включил меня в список на зарплату.
– Да не за что.
– Сколько я должен за проживание и еду? Давай обговорим сразу.
– Доллара в неделю с тебя будет достаточно. А младшие твои пусть живут бесплатно. Дарина с ними хоть отвлекается немного. Слышал наверняка о ее горе?
Глубоко выдохнув, я кивнул.
– По поводу заработной платы можешь пояснить, только не обижайся. Почему в журнале указана сумма полтора доллара, а заплатили всего один. Неужели такие налоги?
– Сынок, полтора доллара для коренных, а ты ирландец, как и большинство из нас, оттого и плата такая. Но ничего, живем и не жалуемся. Или ты в Ирландии больше зарабатывал, когда пас овец и коров? То-то же.
– Но это тридцать процентов, не многовато ли забирают?
– Скажи спасибо, что ты не узкоглазый, они вообще получают по восемьдесят центов, а негры так и того меньше.
– Тогда стесняюсь спросить, а остальные недоплаченные деньги куда идут? В профсоюз?
– Ха-ха-ха, – разразился смехом Лукас. – Конечно, в профсоюз, та самая жирная рожа, что тебе выдавала деньги, она и есть этот профсоюз. А если не нравится, найди другую работу. Так и живем.
Деваться было некуда, поэтому я больше о подобном не заводил разговор. Отработав так неделю, я выплатил Лукасу за аренду своего топчана, а также за баланду, что готовила Дарина. Разумеется, условия не самые лучшие, но зато Несса с Барри под присмотром, словно в детском саду с воспитателем, а это было для меня наиболее важным.
Отложив пару долларов на черный день, на остальные решил сводить куда-нибудь детей развеяться, поскольку, кроме этого подвала, они ни черта еще не видели.
На нашу удачу, выходные выпали солнечные и теплые. Мы прогуливались по набережной, наслаждаясь чистым свежим воздухом. Детишкам я покупал мороженое, дорогое, зараза, но очень вкусное. По их взглядам я понял, что ранее они такого не то что не пробовали, а даже не видели. Детишки просили еще и еще, но я пояснил им, что денег у нас не особо много и нужно экономить, на следующих выходных мы еще погуляем и я вновь куплю им мороженое.
Тут я обратил внимание на паренька, ровесника Барри, который чистил туфли мужчине, довольно дорого одетому. В цилиндре, с тростью, в строгом костюме, это ему предавал какой-то пафос, но это на мой только взгляд. Мужчина стоял, поставив ногу на деревянную тумбочку, и курил сигару. Он разговаривал в этот момент с двумя девушками, одетыми в белые длинные кружевные платья. У одной из них был солнечный зонтик. Меня такой шмот, честно говоря, забавлял, отчего я невольно улыбался.
После того как мальчишка почистил ему туфли, и те стали блестеть, как яйца у кота, мужчина бросил парню монету. Я еще не особо разбирался в них, но эту знал, поскольку продавец мороженого дал мне сдачу, и это было пять центов.
Пока я стоял и наблюдал, Барри меня опередил и тут же высказался.
– Я тоже хочу тебе помогать и буду зарабатывать. Давай я также буду чистить туфли, как тот мальчик.
Посмотрел на Барри, а после на чистильщика ботинок, у меня вновь сжалось сердце. Детский труд запрещен, однако здесь это было нормой. Там и тут бегали дети, продавая газеты, кто-то чистил обувь, а были и те, кто честно жить не хотел и просто брал от жизни все, что хотел, или попросту воровал. И таких малолетних вороваек по улицам города было предостаточно.