Ириска - стр. 4
какой-нибудь красавец-силач;
приходил бы сюда каждый день,
уж мы бы с ним покрутили!
Она подмигивает, хихикает,
ведет меня через кухню
по коридору,
затем в туалет,
а там ванна
вот-вот переполнится,
выльется на пол.
Выдергиваю пробку, закрываю кран.
Вода бурлит и уходит.
Моргает лампочка.
– Хотела постирать тюль.
Но знаешь, я его, пожалуй, выкину.
Лучше выкину, чем стирать.
Кому он нужен?
Гора тюлевых занавесок, не очень-то белых,
высится в раковине.
– Мне пора.
Я отступаю на пару шагов,
гляжу на входную дверь.
Женщина склоняет голову набок.
– Может, останешься?
Я накрою стол на двоих.
Вдруг у тебя дома нечего кушать?
– Что? Да нет, у меня дела, – хочу отказаться,
но не двигаюсь с места,
тело думает за меня:
денег нет, идти некуда…
Уйду – придется бродить под дождем.
Женщина улыбается,
мелкие желтые зубы, широкий рот.
Изучает мое лицо.
– Больно?
Я касаюсь обожженной щеки.
– Да, – говорю. – Немного.
Не очень-то похоже, что ей жалко меня, но она предлагает:
– У меня есть чем смазать. Сейчас найду…
Ковыляет обратно на кухню,
роется в шкафчике
и протягивает мне крем от солнца, 30-кратной защиты.
– То, что нужно?
Я читаю этикетку, улыбаюсь.
– Хм. Не совсем по погоде, пожалуй?
Она вдруг злится,
будто я ее обвиняю.
Желудок сжался от голода.
– А можно мне булочку?
– О, конечно,
ты, похоже, заходишь, когда голодна.
Она выдвигает стул.
– Садись.
Иди сюда, садись.
Горячая булочка
Хрустящая корочка, сочный изюм,
свежее масло.
В жизни не ела
такой вкуснотищи.
Марла
– Как вас зовут?
Она грозит мне пальцем,
немного мрачнеет,
обдумывает вопрос.
– Марла.
Да.
Я – Марла.
Сейчас…
Коннор тебе ответил
насчет субботы? Хоккей на траве?
Мы едем или нет?
Вечно он нам голову морочит, терпеть не могу эту его манеру.
Каждую долбаную неделю одно и то же.
На это он мастер. Согласна?
Пауза. Марла глядит в окно.
– Погода меняется, правда?
Вчера было вроде как лето.
Я собиралась мяту посадить.
Ты не чувствуешь – пахнет какой-то
гарью,
или это мне кажется?
Град, как стеклянные бусинки,
стучит по окнам.
Марла протягивает мне бесцветную помаду (пахнет вишней)
и указывает на мою щеку.
– Попробуй вот этим.
– Можно мне еще булочку?
Я – Ириска
Я сказала Марле свое настоящее имя,
дважды:
– Эллисон. Эллисон.
И она его несколько раз повторила,
глядя в окно,
и снова: «Ириска».
Ладно, пусть называет как хочет,
не стану ее поправлять,
да и
мне понравилось – буду Ириска:
сладкая, твердая.
Забавное имя —
можно жевать,
а можно сломать зубы.
Бекон
В ванной разглядываю в зеркале
разбитую, обожженную щеку.
Я думала, краснота уже спала,
и стало не так заметно,
но нет, не лучше.
Болит.
Похоже не на ожог,
а скорей на клеймо,
по цвету и форме – будто к щеке
прилип ломтик бекона.
Сзади подходит Марла,
глядит на меня,
хмурит едва заметные брови.
– Ужасно. Давай помогу.
– Не надо. – Я отстраняюсь,
не знаю, что делать, ведь она проявляет
заботу.
Отворачиваюсь, чтобы не было видно в
зеркале,
как морщусь от боли.
Она мне чужая, с чего ей меня жалеть?
Да, очень болит, но это не главное.
Почему я была такой дурой.
На что-то надеялась.
Что-то пыталась исправить.
– Заживет.
Голос Марлы дрожит от возмущения.
– Это жестоко. Разве так можно?
На руке у нее кольцо с ярко-синим
сапфиром.
В ушах жемчужные серьги.
И то, и другое, наверное, недешево стоит.
Ну что ей ответить?
Закрываю глаза на секунду.
– Пожалуй, пойду.
Выхожу в коридор.
На стойке перил висит