Ириска на двоих - стр. 36
Он ведь проходил мимо окна и мог услышать мой стон — кстати!
Надеюсь, крики птиц его хоть как-то заглушили.
Открылась дверь спальни, Марк сделал шаг внутрь. Комната не успела пропитаться запахом секса, но он наверняка что-то учуял. Или догадался, разглядывая наши переполошенные лица.
— Рейс отменили, у пилота положительный анализ на коронавирус, все контактные на карантине, — сообщил он, переводя взгляд с меня, прячущейся под одеялом, на Димку в наполовину надетых джинсах, и потом на смятые влажные простыни на кровати.
— А ты? — спросила я чуть хрипловатым посаженным голосом. — Ты тоже контактный?
— А я разговаривал с ним на социальной дистанции в два метра. И вообще меня там не было. Ну и — выходит, что остаюсь, потому что небо полностью закрыли. Такие дела.
12. Карантинные дни
Время в городе будто остановилось.
Мир затих, затаился, испуганно глядя из закрытых ставнями окон. Наш завтрак на террасе тоже был наполнен скрытым напряжением и невысказанными словами. В звенящей тишине — по улице за час проехала всего одна машина, в натянутой пустоте — Марк старался не смотреть на нас, в неловкости жестов — мы все старались поменьше дотрагиваться друг до друга, словно та щенячья простота обнимашек ушла безвозвратно.
Вот поэтому я и не хотела ничего этого затевать.
Оргазм был ничего, но — ничего выдающегося. Точно не стоящий нашей легкости отношений. Я себе таких могу десяток организовать в хороший день. А то, что дело не дошло до «настоящего» секса, разве только чуть-чуть улучшило ситуацию. Для меня вот эти фрикции и туда-сюда были скорее расплатой за удовольствие, чем удовольствием самим.
Если теперь нельзя будет обниматься с ними обоими, я совсем расстроюсь.
Взгляды, которыми обменивались мужчины, были слишком красноречивы, ясно было — мальчикам надо поговорить. Но даже сбежать просто так было уже невозможно. Сначала пришлось медленно и печально заполнять бумажный пропуск, вписывая туда свой паспорт и причину выхода, и все это — на фоне искрящего в комнате напряжения между Димой и Марком.
За дверь выходила со стойким ощущением, что бегу из тюрьмы, и стоит попасться полиции — моя песенка спета. Сердце колотилось как бешеное, несмотря на тройную дозу таблеток прямо с утра.
Стоило мне отойти к лестнице, как я услышала резкий голос Марка и ссыпалась по ней, стараясь не разбирать слов. Только этого мне не хватало!
На улице дул ветер. Гнулись и скрипели высоченные толстые пальмы, и я опасливо косилась на них — разлапистые листья выглядели опасными, это не березовые листочки, если такой упадет, он и покалечить может.
Всю дорогу до берега я конструировала в голове английские фразы, которыми буду отбиваться от патрулей, планировала, как объясню, что до магазина мне почему-то нужно идти именно вдоль моря и никак иначе, готовилась проститься со ста пятьюдесятью евро… но в итоге не встретила никого.
Вообще никого. Дорога вдоль берега была совершенно пустынна и тиха. Ветер играл с мусорными пакетами в урнах, выворачивая их наизнанку. Ленивые кошки грелись на солнечных камнях и щурили зеленые глаза.
Средиземноморская весна спешила поскорее выложить все свои сокровища: вырастить густую сочную траву, показать синие, белые и желтые цветы, пока летний зной не уничтожил их, как делает это каждый год.