Иосиф Сталин. От Второй мировой до «холодной войны», 1939–1953 - стр. 76

. Эта директива в основном соответствовала довоенным планам относительно контратакующих действий Красной Армии в случае войны. Она показывает, что Сталин и Верховное командование полностью рассчитывали на то, что Красная Армия сможет справиться с нападением Германии и выполнить собственные стратегические задачи – в том числе осуществить ответное вторжение на территорию Германии. В самом деле, согласно тексту третьей директивы, ожидалось, что Красная Армия достигнет своих первоначальных целей на территории Восточной Пруссии и Южной Польши в течение двух дней. В соответствии с этими ожиданиями, Жуков был немедленно отправлен в Киев, чтобы руководить наступательными маневрами на Юго-Западном фронте, где были сосредоточены основные силы Красной Армии, ожидавшие продвижения основной части немецкой армии по территории Украины. Шапошников, бывший глава генштаба, и Кулик, заместитель наркома обороны по делам артиллерии, были высланы на Западный фронт^>43. Спокойствие и уверенность, которыми характеризовались решения этих первых дней войны, отмечает в своих воспоминаниях генерал Штеменко: «С первых минут войны обстановка в Генеральном штабе приобрела хоть и тревожный, но деловой характер. Никто из нас не сомневался, что расчеты Гитлера на внезапность могут дать ему только временный военный выигрыш. И начальники, и подчиненные действовали с обычной уверенностью»^>44. Уверенность в победе разделяла и большая часть советского населения. В Москве многие люди были поражены тем, что немцы осмелились напасть на СССР, тысячи вступали добровольцами в ряды вооруженных сил и народной милиции^>45.

Когда контрнаступление советской армии 23–25 июня не принесло значительных успехов и вермахт продолжил наступление по всем фронтам, стало ясно, что Генеральный штаб серьезно недооценил масштаб немецкого вторжения. Как писал в своих мемуарах Жуков: «Внезапный переход в наступление всеми имеющимися силами, притом заранее развернутыми на всех стратегических направлениях, не был предусмотрен. Ни нарком, ни я, ни мои предшественники Б.М. Шапошников, К.А. Мерецков, ни руководящий состав Генштаба не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день компактными группировками на всех стратегических направлениях с целью нанесения сокрушительных рассекающих ударов»^>46.

Для Сталина ужасающее осознание того, что все идет не по плану, пришло с получением известия, что немцы захватили Минск, столицу Белоруссии. По словам Жукова, который после провала контрнаступления на Юго-Западном фронте вернулся в Москву, Сталин 29 июня дважды посетил наркомат обороны, чтобы выразить свою обеспокоенность ситуацией на Западном фронте^>47. К 30 июня немцы не только захватили Минск, но и взяли в кольцо к западу от столицы Белоруссии преобладающую часть четырех советских армий, в результате чего «[советский] Западный фронт как организованная сила перестал существовать»^>48. В тот же день Сталин подписал постановление об учреждении Государственного комитета обороны (ГКО), возглавил который он сам^>49.

О формировании ГКО Сталин объявил в своем обращении по радио 3 июля. По некоторым свидетельствам, Сталин говорил неуверенно (он никогда не умел хорошо говорить на публике), однако сам текст, который был в тот же день опубликован во всех советских газетах, был написан блестяще. Сталин начал речь с приветствия: «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!» Сталин подчеркнул огромную опасность, угрожающую стране, и сообщил, что враг уже захватил значительную часть советской территории. Как это могло случиться, спрашивал Сталин? «Дело в том, что войска Германии как страны, ведущей войну, были уже целиком отмобилизованы и 170 дивизий, брошенных Германией против СССР и придвинутых к границам СССР, находились в состоянии полной готовности, ожидая лишь сигнала для выступления, тогда как советским войскам нужно было еще отмобилизоваться и придвинуться к границам». Был ли советско-германский пакт ошибкой? Нет, говорил Сталин: он дал стране время и возможность для подготовки к войне, и хотя Германия получила непродолжительный военный выигрыш от своего вероломного нападения, политически она проиграла, в очередной раз разоблачив себя как кровавого агрессора. Сталин подчеркнул, что эта война – отечественная война, война не только за советский строй, но и за национальную культуру и национальную государственность «русских, украинцев, белорусов, литовцев, латышей, эстонцев, узбеков, татар, молдаван, грузин, армян, азербайджанцев и других свободных народов» СССР. Не менее значительный акцент Сталин делал и на теме антифашизма, утверждая, что целью этой войны является освобождение Европы от германского господства и что союзниками в ней будут Великобритания и США. Общая тональность речи Сталина была тревожной, но уверенной. Он отрицал, что немцы непобедимы, отмечая, что только в Советском Союзе они встретили серьезный отпор. «Товарищи! Наши силы неисчислимы. Зазнавшийся враг должен будет скоро убедиться в этом»