Инвестиции в золото - стр. 18
Но потом у людей завелись деньги. Сначала довольно нелепые, типа медных топоров или беличьих шкурок. Потом все более «настоящие», то есть золотые и серебряные. Это придало невиданный прежде прогресс экономике, материальному производству и прочей культуре быта. Из пещер люди ушли в дома. Обзавелись утварью, шубами, скотом, украшениями. Расцвело искусство, стала развиваться наука, возникла письменность, затем литература, наконец, кто-то изобрел колесо. Человечество плодилось и размножалось, несмотря на чуму, проказу и войны. Люди стали жить намного дольше и богаче. Наконец, были изобретены интернет, айфон и «Тик-Ток», а образ жизни, который еще полвека назад был доступен лишь «золотому миллиарду», теперь могут поддерживать едва ли не две трети населения планеты. Даже у жителей амазонской сельвы и африканских джунглей появились «чудеса техники»: холодильники, телевизоры, стиральные машины, автоматические посудомойки и роботы-пылесосы. На люксовых автомобилях могут раскатывать и безработные, а поездка в такси по карману обычному школьнику.
Как такое чудо могло случиться? Пока все – и люди, и семьи, и племена, и человечество в целом – жили натуральным хозяйством, каждый должен был обеспечивать себя сам. Каждый был и швец, и жнец, и на дуде игрец. Что, в общем, страшно неэффективно. Ну, не мог бывший кроманьонец Вася одинаково ловко управляться и с иголкой, чтобы сшить из пары шкур одну дубленку, и с топором, чтобы порубить дерево на дрова. Поэтому люди – а они уже в те древние времена были homo sapiens’ы как-никак – довольно быстро дотумкали до идеи специализации, разделения труда и обмена. То есть Вася, допустим, рубит вдвое больше дров, а Маша шьет две дубленки вместо одной, и они друг с другом обмениваются. Но продукт труда, предназначенный для обмена, уже является товаром. То есть хозяйство превратилось из натурального в товарное. И это уже был большой прогресс. Товарное производство ведь более эффективно потому, что каждый производитель сосредотачивается как раз на том, что у него получается лучше, а все прочее, необходимое ему, получает за счет обмена или серии обменов.
Затем произошло вот что. Люди стали все активнее обмениваться товарами друг с другом, отчего номенклатура древнего товарного производства быстро расширилась. Из-за этого прямой товарообмен невероятно усложнился. В итоге на доисторическом рынке появился некий специальный, обособленный товар, который лучше всех обменивался на другие товары. Поначалу это было нечто, нужное всем. Продовольствие, скот, орудия труда, украшения. Например, в Древнем Вавилоне деньгами служили мерки ячменя. У народов Северной Европы – связки шкурок диких животных. И так далее.
Это, на первый взгляд, логично хотя бы потому, что подобные «протоденьги» можно без проблем утилизировать в собственном хозяйстве, если обмен вдруг не задался. Ячмень – съесть, украшения – носить, из шкурок пошить муфту. Плюс при необходимости можно пойти в лес и настрелять себе еще немного «денег», куниц да белок. Хотя и хлопот с ними немало. Ячмень надо беречь от мышей, шкуры – от моли, драгоценности – от вора. Вдобавок у «недоденег» покупательная способность могла колебаться очень сильно. В урожайные годы ячменя было много у всех и курс его, например, к туникам сильно падал. В периоды же засухи ячменные «деньги» становились дефицитом у всех, и туники, которые прошлым годом оценивались в целый гур