Интроверт - стр. 27
Мне всего семнадцать. А по ощущениям – семь сотен.
Я так смертельно устала. Это не черная полоса, это черная жизнь. Я не вижу белых полос или хотя бы микрополос, которые перемежались бы со мраком – это цельная пучина безысходности. Порой кажется, что выход так близко – просто протяни руку. И я доверчиво выбрасываю ее вперед, всерьез ожидая нащупать дверной проем. Но это не он. Это бутафория, такая же, как фотообои на стене в школьном классе литературы – просто миф, иллюзия, галлюциногенный бред.
Иногда я просто хочу все бросить и убежать. Не важно куда, просто рвануть с места и раствориться где-то далеко, где не нужно биться о стены и сглатывать слезливые комки разбитых ожиданий и упущенных возможностей. Улететь, как птица, раскинув руки в стороны. Поддаться течению холодного ветра, бросившись в его объятия.
Кто бы мог подумать, что настанут времена, когда мой оптимизм и вера в собственные силы просто иссякнут? Я крыса в стеклянном лабиринте, откуда нет ни единого шанса выбраться.
Я просто хочу идти своей дорогой и знать, что меня ждет что-то большее.
– Два часа в одной машине, а он даже не захотел узнать, как меня зовут, – сокрушенно выдохнула я. – Сплошное дерьмо…
Конечно, мистер Чистюля не был виноват в том, что моя жизнь покатилась под откос чуть ли не с момента моего появления на свет. Но я все равно ужасно злилась на него в этот момент. Так сильно, что готова была вцепиться грязными пальцами в его прилизанные пепельные волосы.
Позволив своей буйной фантазии отрисовать в мозгу эту чудесную картину, я даже самодовольно хмыкнула, а затем повернула голову к молчаливому незнакомцу. И с ужасом осознала, что он смотрит на меня. Так пристально. Прямо в глаза. Бррр…
– Что? – вынув один наушник, хмуро буркнула я.
Ну давай, скажи что-нибудь обидное. Или попытайся выставить меня вон. Мне все равно больше нечего терять. Теперь у меня остался только ты.
– Пожалуйста, никогда не произноси при мне плохих слов, – потребовал он, продолжая сверлить меня своими темными глазами. – Юной леди это не к лицу.
– Ты что, сраный преподаватель хороших манер? – грубо ответила я, с трудом выдерживая его пронизывающий взгляд. – Может, еще чаю попьем с печеньем, когда часы с кукушкой пробьют пять?
Прервав этот странный визуальный контакт, я презрительно фыркнула и выключила плеер.
– Я попросил тебя не выражаться, Софи, – поморщившись, напомнил незнакомец.
Я напряглась, замерев на месте. Что-то я не припоминаю, чтобы я говорила мистеру Чистюле о том, как меня зовут.
Я честно пыталась пару раз завязать диалог, но все мои потуги с треском проваливались, натолкнувшись на полное равнодушие. Вот почему последние часа полтора я, намертво замкнувшись в себе, копошилась в своих многочисленных проблемах, увязая в них все глубже и глубже.
Атмосфера тотального безразличия и отчужденности, повисшая в салоне вишневого авто, отлично к этому располагала. А дождливая осенняя ночь, тянущаяся вдоль желтых фар машины, угнетала еще больше.
– Откуда ты знаешь мое имя?
Я не глядя сунула плеер в карман синих джинсов и вновь уставилась в бледное лицо незнакомца. Кажется, после моего вопроса он выглядит немного растерянным. Что здесь происходит?
– Эй, – выпалила я, разглядывая пыльно-розовые губы мистера Чистюли. – Я спросила, откуда ты, мать твою, знаешь мое имя?