Инструктор. Первый класс - стр. 3
Переулок имени Розы Люксембург имел одно неоспоримое достоинство: от церкви он шел под уклон, позволяя сидеть в седле и, отдыхая, глазеть по сторонам, пока сила земного притяжения работает за тебя, вертя колеса велосипеда. Увы, на обратном пути это достоинство превращалось в недостаток, с которым приходилось мириться, – мир несовершенен, и с этим ничего не поделаешь.
Правда, с некоторых пор у Клима Зиновьевича появилось средство сделать этот несовершенный мир более пригодным для существования. Изменить рельеф городских улиц с помощью этого средства Голубев не мог; не мог он и переменить мнение о себе окружающих, не говоря уже о собственной судьбе, которая после сорока лет обычно проявляет явные тенденции к окончательному окостенению. Все, что могло изобретенное бывшим химиком-технологом Голубевым средство, – это подарить ему немного радости, которой ни с кем нельзя поделиться.
Скрипя и дребезжа, облезлая «дамка» с восседающим в седле лысоватым невзрачным субъектом средних лет прокатилась по короткому и кривому переулку Розы Люксембург и, повернув налево, выехала на улицу Береговую. Сделав два плавных поворота, пыльная улица уперлась в железные ворота, петли которых были намертво вмурованы в кирпичный забор. Над забором виднелось современное сооружение – тоже кирпичное, темно-красное, со стрельчатыми закопченными окнами и ненужными финтифлюшками по всему фасаду. Крыша блестела новенькой оцинкованной жестью; два года назад пристроенное к производственному корпусу административное здание резало глаз белизной гладко оштукатуренных стен и блеском отмытых до скрипа стеклопакетов. Рядом с проходной к стене была привинчена табличка, которая гласила: «Открытое акционерное общество „Песковский завод виноградных вин“». Клим Зиновьевич не стал смотреть на табличку: он и так знал, что там написано, поскольку трудился на данном предприятии уже три года – едва ли не с того самого дня, как оно обрело вторую жизнь с подачи столичных толстосумов.
Упомянутые толстосумы, по мнению Клима Голубева, были хоть и подонки, но далеко не дураки. Выкупив давно закрытое ввиду хронической убыточности предприятие, они не стали реанимировать производство дешевой яблочной бормотухи, которой издревле травились аборигены города Пескова и его окрестностей. Вместо этого господа олигархи наладили тесное взаимодействие с иностранными партнерами, установили на предприятии суперсовременную автоматическую линию и занялись розливом тонких импортных вин, которые привозили откуда-то из-за границы в громадных, сверкающих нержавеющей сталью автоцистернах. Деньги, таким образом, извлекались чуть ли не из воздуха: будучи всего-навсего разлитым в узкогорлые бутылки темного стекла с неброскими, вызывающими доверие этикетками, привезенный из Франции виноматериал дорожал в десятки раз. Какую именно прибыль владельцы завода извлекали из этой нехитрой операции, оставалось только гадать: лишь они да их иностранные партнеры знали, сколько на самом деле стоило доставляемое автоцистернами из Франции исходное сырье. Клим Голубев не знал даже, какова цена конечного продукта: он, этот продукт, считался элитным, и торговая сеть города Пескова его не закупала ввиду заведомого отсутствия спроса. Поэтому Клим Зиновьевич очень смутно представлял себе, сколько стоит каждая из прошедших через его руки узкогорлых бутылок.