Институт фавориток - стр. 49
— По нашим сведениям, пассажирка Лурита Элеграз со вчерашнего вечера находится в каюте Джаграса Гун он’Ласта. Исходя из данных системы жизнеобеспечения, с ней всё в порядке: завтрак заказан на две персоны, расход кислорода и воды тоже увеличен в два раза, система очистки работает с двойной нагрузкой, — ровным голосом сообщает альбинос, прочитав информацию. И смотрит с лёгким удивлением, не понимая, почему у меня от волнения сбивается дыхание, а из глаз не исчезает тревога.
А всё потому, что, зная характер дяди, я не могу предположить ничего иного, кроме того, что она у него не по собственной воле ночь провела, а он её просто-напросто не выпустил! Только вот связано ли это пленение с планом, который пыталась реализовать сама Лурита, или же оно является частью замысла дяди, о котором мы так ничего и не знаем?
— Думаю, вам будет спокойнее, если вы её увидите и поговорите. Я вас провожу. — Интонации мужчины становятся мягче. Он, несомненно, успел за эти мгновения сделать вывод относительно возможных причин моих страхов. Сообразительный!
А я и не собираюсь отказываться. Искать вторую жилую зону, в которой разместили остальных сопровождающих, намного проще, если есть провожатый, нежели ориентироваться по плану из вильюрера. К тому же можно воспользоваться ситуацией. Во-первых, попробовать разговорить цессянина, раз уж он такой услужливый. Во-вторых, расположить к себе. Вдруг пригодится?
Так что... мило улыбаться. Максимум благодарности во взгляде. Томно вздыхать, вспомнив, что именно этому офицеру Атиус поручил заниматься моим багажом.
— Спасибо за помощь, Керас. Я так растерялась, когда поняла, что осталась совсем одна... А вы не знаете, что с Атиусом? Он сегодня со мной не встретился. Ему плохо?
— С принцем всё в порядке. — Шагающий рядом беловолосый мужчина не стушевался и даже не моргнул. — Но вы должны понимать, что ли’Тон не только ваш любовник, но и важное политическое лицо. И очень часто дела Цесса, а впоследствии империи, будут требовать его личного участия. Вам незачем беспокоиться о его отсутствии. Оно временное.
Ясно. Правды от него я не услышу. Мне будут лгать. Причём качественно и с полной самоотдачей. Вон с какой искренностью смотрит! И ведь не подслушай я разговора ремонтников, однозначно бы поверила! Кстати, слово «любовник» из его уст прозвучало совсем не так, как из тётиных. Обыденно. Как само собой разумеющееся. Без скрытой издёвки. Вот и наглядное доказательство того, что цессяне на самом деле подобные отношения считают нормой.
А ещё они совершенно равнодушно воспринимают, когда за дверью отсека, которая раскрылась отнюдь не сразу после того, как мы подошли и Керас коснулся датчика оповещения, оказывается весьма своеобразно одетый тип. Вернее, практически неодетый, потому что полотенце, обёрнутое вокруг бёдер, вряд ли вообще можно назвать одеждой.
Подобный облик альбиноса нисколько не смущает. И он, доказывая это, лишь коротко сообщает:
— Наследнице нужно поговорить с вашей гостьей.
— Вот как? Ей нужно! Значит, мои просьбы она игнорирует, а я её желания должен исполнять? — язвительно хмыкает дядя, даже не взглянув на меня. Кривится и категорично отрезает: — Никаких разговоров.
Это он сказал зря. Потому как цессянин меняется моментально и кардинально: поза становится напряжённой, взгляд пронзительным, а в голосе появляются непререкаемо жёсткие нотки.