Инстинкт мастерства и структура промышленного искусства - стр. 4

. Для целей исчерпывающего психологического анализа, несомненно, целесообразно максимально использовать такую дискретность[10], которая наблюдается среди инстинктивных склонностей. Но для исследования масштабов и методов их проработки в росте институтов, возможно, еще важнее обратить внимание на то, как и с каким эффектом несколько инстинктивных склонностей пересекаются, смешиваются, накладываются, нейтрализуют или усиливают друг друга.

Наиболее убедительный генетический взгляд на эти явления ставит инстинктивные склонности в тесную связь с тропизматической чувствительностью и относит их в физиологическом отношении к одному общему классу[11]. Если воспринимать эту точку зрения некритически и в общих чертах, то она, по-видимому, подразумевает, что инстинкты должны быть дискретными и прерывистыми между собой в той же мере, что и тропизматические чувствительности, с которыми они в значительной степени связаны. Но при более тщательном рассмотрении такая генетическая теория инстинктов, похоже, не подкрепляет точку зрения, согласно которой они должны быть задуманы как фактически прерывные или взаимоисключающие, хотя эта теория также может не подразумевать обратного, – что они составляют непрерывное или неоднозначно сегментированное тело духовных элементов. Признанные тропизмы выделяются, по всей видимости, как четко определенные физиологические черты, передающиеся по наследству интактно[12], в немодифицированном виде, отделимые и несмешанные, в манере, напоминающей «единичные характеры», о которых говорится в современных теориях наследственности[13].

Хотя инстинктивные чувства не могут быть объяснены как производные тропизмов, в их работе достаточно сходства, чтобы предположить, что эти два класса явлений должны быть объяснены на сходных физиологических основаниях. Простые и более узко определенные инстинктивные предрасположенности, которые во многом напоминают немедленное рефлекторное нервное действие и автоматически определенный ответ, вполне поддаются такой интерпретации, – например, стайный инстинкт или инстинкт отталкивания с сопутствующей ему эмоцией отвращения. Такие инстинкты человечество разделяет с другими высшими животными на довольно равных основаниях; эти инстинкты относительно просты, непосредственны, их нелегко изменить или компенсировать привычкой. Очевидно, что они имеют ту же природу, что и тропизматические чувства; хотя даже в этих более простых инстинктивных предрасположенностях характерная квазитропизматическая чувствительность, присущая каждой из них, кажется осложненной неясными стимулами нервных центров, возникающими в результате функционирования тех или иных висцеральных органов. И то, что верно в этом отношении для более простых инстинктов, должно быть применимо и к более неопределенным и сложным инстинктам, но с бóльшим принятием во внимание висцеральных и органических стимулов для более значительного усложнения.

Вопрос о том, следует ли рассматривать эти подсознательные стимулы нервных центров через функционирование висцеральной системы в понимании тропизматической реакции, является сложным вопросом, которому до сих пор уделялось мало внимания. Но в любом случае, что бы ни говорили по этому поводу специалисты, изучающие эти явления, висцеральных или органических стимулов, задействованных в любой из инстинктивных чувствительностей, очевидно, всегда больше, чем один, и обычно они сложно устроены. Хотя на первый взгляд легко отнести любой из простых инстинктов непосредственно к определенному органу как к основному или первичному источнику, из которого соответствующая стимуляция поступает в нервные центры, отнюдь не легко определить, какой из органов висцеральной системы или других органов, которые обычно не классифицируются как висцеральные, наоборот, не будет играть никакой роли в этом деле.