Инспектор Лосев. Идет розыск - стр. 3
– Я полагаю – задумчиво сказал Цветков, вертя в руках очки, – они могли госномер сменить.
– Номера на дороге не валяются, – возразил генерал. – Выходит, у него с собой был? Он что ж, по-вашему, собирался заранее давить вахтера?
– Мог номер и снять с какой-нибудь машины в Москве. Темно уже было, когда удирал-то, – упрямо возразил Цветков.
– Погоди, погоди, Федор Кузьмич. Ведь еще один фактор возникает. – Генерал многозначительно поднял палец. – Второй человек в кабине. Этот самый… как его?
– Борисов – подсказал Цветков и с ударением отметил: – Свидетель.
– А если не свидетель? Если соучастник? Он что же, как бобик, сидел?
– Руль был у водителя. Пока преступник он один.
– Словом, так, – прихлопнул ладонью по столу генерал. – Тебе, Федор Кузьмич, это дело на контроль взять. Думаю, забирать его из района к нам резона нет, на раскрытие легко идет.
Утренняя оперативка потекла в своем обычном, напряженном ритме. И через каких-нибудь пятнадцать минут генерал энергично объявил:
– Значит, все. В бои!
Федор Кузьмич Цветков отправился привычным путем по длиннейшим коридорам МУРа к себе в отдел, рассеянно здороваясь по пути с товарищами и по привычке размышляя о предстоящих на сегодня делах и заботах.
Надо сказать, что преступлений у ворот завода по производству лимонной кислоты занимало в его размышлениях не много места. Хотя, проглядев сегодня перед оперативкой у генерала материалы этого дела, он остановился на протоколе осмотра места происшествия и остался им недоволен. Небрежно, торопливо составлен. Да и план тоже. Виновен, конечно, следователь, а вот бывший там Шухмин не обратил внимания. Если бы выехал на место происшествия Откаленко, допустим, уж он бы следователю указал. Небось, молодой попался, неопытный еще. Впрочем, Федор Кузьмич понимал, откуда взялись небрежность и торопливость. Над материалами этими работать не придется, преступление почти очевидное и раскроется как бы само собой, ведь все про преступника известно. Так чего зря писать? Другое дело, что будь на их месте сам Федор Кузьмич или тот же Откаленко, они бы просто в силу привычной добросовестности, по укоренившейся привычке все бы сделали, как надо, как положено. Ну, да что теперь говорить, когда и в самом деле не сегодня-завтра преступник будет задержан.
И Цветков перешел к другим неотложным делам. Среди них было и малоприятное дело, которое он сейчас собирался поручить Лосеву. Никак оно на раскрытие не шло, это проклятое убийство на Лесной улице. Главная сложность тут заключалась в потере времени. Поначалу дело было квалифицировано как самоубийство. И только сейчас, месяц спустя…
Тут Федор Кузьмич подошел к одной из комнат своего отдела, самой большой, где обычно утром на пятиминутку собирались его сотрудники. И сейчас из-за двери слышался гул голосов.
Между прочим, Цветков, проходя по коридору мимо одного из «карманов», где обычно дожидались приема люди, вызванные сотрудниками, заметил в кресле у окна пожилую женщину и тут же вспомнил ее и дело, по которому в качестве свидетеля эта женщина могла быть вызвана тем же Шухминым, кстати говоря.
Поэтому, войдя в комнату, Федор Кузьмич поискал глазами Шухмина, обнаружил его массивную фигуру где-то в углу, за чьим-то столом, и, уже заранее, по другому поводу им недовольный, спросил: