Иной мир. Побег в никуда - стр. 8
За кольцом роскошь заканчивается и начинаются трущобы. На некоторые здания страшно смотреть, и зданиями они в принципе называться не могут. Куда смотрит физика непонятно, по всем её законам строения давно должны упасть.
Заводики, цехи, ангары – всё это теряется в трущобах города. Дороги частично заасфальтированы, частично забетонированы. Плохие дороги, но всяко лучше грунтовки, которая стремится убить любую, даже самую надёжную подвеску.
Народ…
С народом всё в порядке, он здесь всех возрастов и старается на улицах не мельтешить. Либо работает, либо сидит дома. Третьего не дано.
Главное, что бросилось в глаза, это наличие вышек сотовой связи на нескольких особо крупных цехах, а также невыносимо огромное количество проводов и столбов, на которых они висят. Деревьев и зелени в трущобах нет. Либо асфальт и бетон, либо красноватая мёртвая земля. Воняет сильно. Видимо, о канализации никто не задумывается. Уборка мусора не производится. Всё идёт своим чередом, где нагадили, там и осталось.
И кто назвал город Светлым? Или это ирония? Быть может, светлый он только в кавычках.
Моё личное впечатление от города – не понравился. Плохой, грязный, наши посёлки намного лучше.
– Ну и как тебе? – спросил Саня.
Он специально молчал, дав возможность всё увидеть. Проехали мы через центр и движемся в противоположную часть города.
– Дыра, – ответил я. – Самая настоящая дыра, к тому же вонючая… Чего воняет так? Канализацию не судьба провести?
– Канализация есть, и все остальные блага цивилизации: вода горячая и холодная, электричество, сотовая связь и даже местный интернет. Интернет, Никита! Представляешь?
– Представляю, но повторюсь: чего так воняет?
– Особенность промышленности, – ответил Саня. – Тут делают почти всё. Пару месяцев назад производство евроокон начали. Основной источник вони – это промышленность. Особенно воняет от пищевой, жара делает грязное дело. Утром ещё более‐менее, но днём совсем беда. Уборка города раз в неделю, а надо бы почаще.
Я увидел трёх негров, которые толкают до ужаса загруженные чем‐то телеги. Рожи удивительно раскрашены, одежды не носят, только набедренные повязки. Идут босиком, даже примитивные лапти не додумались соорудить.
– Вот ещё одна причина вони – сказал Саня, показав на негров. – В своё время недалеко от города открылся портал, и держался почти неделю. Неделю! Судя по тому, что через него пёрли вот такие личности, вход был открыт где‐то в Африке. Припёрло достаточно много, сначала по одному выходили, а затем целыми племенами. В итоге получилось около пяти тысяч таких аборигенов. Сейчас их раза в два меньше, кто от заразы всякой помер, кто от тварей местных, а кого местные постреляли, прежде чем общий язык с нашли. Было это лет десять назад, не при мне. Что удивительно, именно у этих негров поразительный иммунитет к местным заразам, они их практически не берут, не то что нас.
– Всё потому, что условия существования у них с рождения и до самой смерти далеко не райские, – решил высказать догадку я. – Там, где они жили раньше, есть такая дрянь, от которой мы загнёмся в течение нескольких часов, а им хоть бы хны. Естественный иммунитет это, Саня… И последний вопрос: кто понастроил все эти трущобы?
– Они понастроили. Говорят, что это бич, с которым невозможно бороться. Пытались сносить, но новые хибары вырастают как грибы после дождя. Вытурить из города их просто нереально. Причины две: сами не уйдут, и никто не захочет отказываться от рабочей силы, которая принимает оплату едой. На этом всё. Нормальное население живёт в домах и посёлках за чертой города.