Иное решение - стр. 13

Такая тактика конструктивного выжидания в скором времени дала свои результаты. Не только эмиссары, но и правительства Германии и Соединенного Королевства были доведены Сталиным до паники. Гитлер в бешенстве наорал на министра иностранных дел Риббентропа, обвинил его в неумении вести дела и жестко посоветовал ему отозвать посла Германии в СССР Шуленбурга.

Можно сделать вывод о том, что, вероятно, Германия через Молотова заверила Сталина о своей готовности идти на все уступки, которые ожидала от нее советская сторона. Не просто же так в июле 1939 года английские эмиссары получили распоряжение прекратить всякие переговоры и были отозваны, а в августе между Германией и СССР было подписано соглашение, которое вошло в историю как пакт Молотова – Риббентропа и определило географию Европы на пятьдесят два года вперед.

В августе 1939 года правительства Великобритании и Франции предприняли последнюю отчаянную попытку втянуть Советский Союз в войну, которая начиналась в Европе не по нашей вине. Одиннадцатого августа в Москву прибыли английская и французская военные миссии во главе с адмиралом Драксом и генералом Думанком. На встречу с Молотовым они захватили с собой послов своих стран в СССР. Вячеслав Михайлович внимательно выслушал военных и дипломатов, которые всеми силами стремились отправить наших солдат умирать за английские интересы, компенсируя русской кровью самонадеянную глупость британского кабинета. Услышав простой и ясный вопрос «Зачем нам это надо?», послы не мычали и не телились, поэтому переговоры закончились ничем.

Черчилль, встревоженный срывом переговоров, отлично представляя себе дальнейшие перспективы, через три дня срочно полетел в Париж, якобы для консультаций с президентом Лебреном. На самом же деле он осматривал линию Мажино, чтобы лично удостовериться в крепости французской линии обороны.

Через неделю, девятнадцатого августа, между Советским Союзом и Германией было подписано торгово-кредитное соглашение, по которому Германия предоставляла СССР кредит на сумму двести миллионов марок для закупок немецких станков и оборудования.

В тот же день в советскую прессу, до того ежедневно поливавшую известно чем гитлеровский фашизм и германский милитаризм, мелким шрифтом была вброшена мысль о том, что принципиальных разногласий между СССР и Германией не имеется, в том числе и по политическому режиму. У них, мол, там тоже социализм, хоть и с приставкой «национал-», и что возможное сотрудничество столь схожих между собой государств пойдет на пользу обоим народам – немецкому и советскому. И… все. С этого дня затихла вся антигерманская истерия в советской прессе.

Двадцать третьего августа в час дня на московский аэродром совершил посадку самолет с немецкими опознавательными знаками и свастикой на хвостовом оперении. По откидному трапу на советскую землю сошел приятный во всех отношениях человек – Иоахим фон Риббентроп. В этот же день, вернее, в ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое августа, был подписан документ, который настолько хорош и интересен, что рискну привести его здесь.