Инквизитор - стр. 19

– Мне интересно, что происходит с женщиной после того, как вы находите нужные доказательства ваших собственных предположений? Пытки как в фильмах об инквизиции?

Апостол смягчился, услышав от Елены такое мнение.

– Ты что, реально думала, что мы применяем старые методы?

– Я смотрю, тебя заводит тема пыток, ― Лена выпила залпом оставшееся в бокале вино.

– Давай объясню один раз на пальцах, не раскрывая секреты своей службы. Ты считаешь, что женщин, которые идут в салон красоты ради того, чтобы им раз в полгода делали сто уколов красоты в лицо, или тех, кто раз в месяц добровольно делает депиляцию бикини, можно напугать болью физической?

– Сейчас ты меня пугаешь ещё больше, тогда что? ― Елена с недоверием смотрела на Апостола.

– Я же сказал тебе, никто не раскроет секреты ведения дел, а уж тем более женщине. Давай бокал, пустой уже.

– Тем более женщине? Кто я тогда для тебя все эти годы?

– Леночка, не надо передёргивать, ― попытался обнять Лену, но она всячески сопротивлялась прикосновениям.

– А мать твоя тоже под подозрением твоего этого волшебного отдела? Она же женщина.

– Не волнуйся, защитница сирых и убогих, никто не попадает в разработку случайно.

– То есть только сирые и убогие могут быть спокойны, что вы не станете выворачивать наизнанку постельное бельё и душу в поиске доказательств?

– Лена, тебя несёт! ― мужчина внутренне негодовал, как за короткий промежуток времени Анна смогла очаровать психолога.

Вероятно, Мирон прав: Апостол посчитал рядовым дело, которое требует пристального внимания. Это логично, что при уменьшении количества ведьм, увеличивается сила каждой из сохранивших своё предназначение. В совокупности, ненависть и желание отмщения других, уже сложивших свой потенциал в копилку мужской успешности. Или ведьмы смогли сохранить энергию и сложить её. А может, вернуть?

Елена, заметив задумчивость Апостола, решила продолжить откровенный разговор.

– Когда ты проснёшься от давления собственных амбиций на разум, ты будешь сидеть один вот в этих квадратных метрах. Да, в престижном районе, да, в просторных четырёхкомнатных апартаментах с видом на Кремль. Но что ты подумаешь тогда, когда поймёшь, что одиночество пожирает тебя до мозга костей?

– Тогда я закажу себе восемнадцатилетнюю модель и буду бухать с ней до утра, пока не усну.

– То есть я уже не совсем твой формат? ― Елена смотрела на мужчину глазами, полными слёз.

– Ты сама начала этот бесполезный разговор.

– Ты сломал мне жизнь, я люблю тебя все эти годы, и ты признаёшься сейчас в том, что то, к чему стремился – это возможность пить до беспамятства в компании молодой проститутки?

– Модели, Леночка, модели. Ты же не сказала, что будешь в этот момент рядом со мной. Как там, напомни, одиночество, жрущее кости?

– Мне надо было уйти раньше. Нашей дочери сейчас было бы восемнадцать! Возраст твоей желаемой модели! ― слёзы предательски лились по щекам Елены.

– Лучше сразу, тогда, в первый вечер, а не раздвигать ноги первому встречному, ― Апостол потянулся за бутылкой.

Елена, молча, поднялась с кровати, взяла своё платье, волоча его по полу, дошла до коридора.

– Лена, прошу тебя, не надо за руль выпившей, ― Пётр надеялся на её возвращение.

– Петручо, что сделали они с тобой за эти годы? ― на прощание силуэт полуобнажённой женщины в просвете холла. Дверь с шумом захлопнулась.