Инкарцерон - стр. 13
Джорманрик вскинул красную от кетта бровь:
– Выкуп?
– Уверен, они заплатят. Их повозки были доверху набиты добром.
Он умолк, не дожидаясь подсказки Кейро. На секунду страх холодной волной пробежал по спине, но Финн поборол его. Любой выкуп означает, что Джорманрику достанется его доля. Одно это слово заставит его задуматься. О жадности лорда ходили легенды.
Клетка была полна дыма от множества свечей. Джорманрик налил в кубок вино, плеснул немного маленькому собакообразному созданию, понаблюдал, как оно лакает. Выпил сам только после того, как невредимый раб уселся на задние лапы. Тогда Джорманрик поднял руку и выставил на всеобщее обозрение семь колец.
– Посмотри на это, парень! В этих кольцах заключены жизни. Жизни, украденные мной. Каждая принадлежала моему врагу, каждая покидала тело медленно и мучительно, под пытками. Все они пойманы в эти кольца. Их дыхание, их энергия и сила собраны и хранятся до тех пор, пока я нуждаюсь в этом. Человек может прожить девять жизней, сменяя одну другой и прогоняя смерть. Так поступил мой отец, так делаю я. Но пока у меня только семь колец.
Комитатусы стали переглядываться. Где-то сзади запричитали женщины. Некоторые вытягивали шеи, чтобы разглядеть кольца. Серебряные черепа сверкали в тяжелом от наркотика воздухе; один издевательски подмигнул Финну. Финн облизнул сухие губы и почувствовал вкус кетта, солоноватый, как кровь. От него плыло в глазах. Пот стекал по спине. В комнате было непереносимо жарко; на потолочных балках сидели крысы, в темноте носились летучие мыши. В дальнем углу, незамеченные за кучей зерна, прятались трое ребятишек.
Джорманрик поднялся – огромный, на голову выше любого – и посмотрел на Финна сверху вниз:
– Преданный вассал предложил бы жизнь этой женщины своему сюзерену.
Повисло молчание.
Отступать было некуда. Финн знал, что так ему и полагалось поступить. Он взглянул на Маэстру. Та смотрела в ответ, бледная, изможденная.
Напряжение разрушил хладнокровный голос Кейро:
– Жизнь женщины, лорд? Создания, зависящего от смены настроений и прочих капризов, хрупкого и беспомощного?
Она вовсе не выглядела беспомощной. Она выглядела взбешенной, за что Финн ее мысленно проклинал. Неужели нельзя немного поплакать и поумолять?! Словно прочитав его мысли, Маэстра склонила голову, сохранив при этом абсолютное достоинство.
Кейро грациозно повел рукой:
– Тут и поживиться-то нечем. Но если тебе так нужна эта сила – она твоя.
А вот это уже слишком опасно. Финн по-настоящему испугался. Никто не смел дразнить Джорманрика. Никто не смел потешаться над ним. Он не был настолько одурманен кеттом, чтобы пропустить такой выпад. Уж если ты на это позарился… Если ты совсем отчаялся… Кое-кто из боевиков понял. Зома и Амоз украдкой обменялись улыбками.
Джорманрик насупился. Посмотрел на женщину – та ответила яростным взглядом, – затем сплюнул красную жвачку, потянулся к мечу и прорычал:
– Я не так разборчив, как некоторые самодовольные юнцы.
Финн шагнул вперед, думая только об одном – оттащить женщину подальше, но Кейро крепко ухватил его за руку. Джорманрик повернулся к Маэстре и приставил меч к ее горлу. Нежная кожа побелела под острием, голова запрокинулась. Все кончено. Все, что она знала, подумал с горечью Финн, умрет вместе с ней.