Инициация - стр. 22

– На пенсии, – уточнил Рамирес. Он не был похож на человека пенсионного возраста. – Монтойя прислал тебя сюда. Это было глупо. Мы бы сами к тебе приехали. Но без разницы, hombre [11], без разницы. Так что за проблема, м?

– Он не говорил вам?

– Нет, amigo. Монтойя сказал только, что некий pendejo[12]-гринго гонит волну у него в офисе, и что нам придется что-то с этим сделать. Ну надо, так сделаем. Деньги у тебя есть? Американские доллары. Песо не принимаем.

– Э-э… Погодите, он послал меня к вам, потому что в полиции из меня вытянули бы взятку.

– Именно так эти свиньи и поступают. Никогда не доверяй свиньям, мой друг.

– Но… Вы хотите денег. И вы – полицейский.

– Само собой, мы хотим денег. Так устроен мир. Смажь колеса, и телега покатится, amigo. Я не свинья, я бросил все это давным-давно. Поверь мне, я знаю, как у них работают мозги. С нами тебе не в пример лучше. Ты теперь как у Христа за пазухой. Так ведь, Бенни-бой?

Киндер сплюнул и заскользил лезвием по камню.

– Короче, мужик. Сколько у тебя с собой?

Дон заколебался, и Рамирес закатил глаза и пощелкал пальцами:

– Давай-давай, не тяни. Сколько?

– Э-э-э… Тридцать пять американских. Пара сотен песо.

– Чего-чего? Тридцать пять американских?

– Тридцать пять американских.

– Гони его, – на этот раз Киндер даже не потрудился поднять глаза.

– Какого черта ты тут делаешь? – сказал Рамирес. Он отобрал у Дона стакан.

– Меня прислал Монтойя.

– Ну, ёкарный бабай. Прислал, да. А зачем?

– Моя жена. Она пропала, – Дону было трудно выговаривать слова. Он сглотнул слюну и сжал челюсти. – Я могу выписать чек на бóльшую сумму. Или заехать за деньгами в отель, или еще что-нибудь. Или, знаете что? Не надо ничего. Простите, что побеспокоил.

– Притормози, не злись. Я ж тебя просто подначиваю. Монтойя сказал позаботиться о тебе, и мы позаботимся. Бенни у нас фанат Боба Хоупа. Вот закончится передача, и мы пообщаемся. Договоримся.

– Это была плохая идея. Хуже не бывает. Спасибо за выпивку. Провожать не надо.

Уже одна мысль о спуске по лестнице смерти приводила Дона в ужас, но он не собирался больше унижаться перед этими темными личностями. Скорее всего, полиция не проявит никакого энтузиазма, но в его положении единственным разумным вариантом оставался ввод тяжелой артиллерии – любого типа.

– Погоди-погоди. Тридцать пять – это уже что-то. Не много, но хоть что-то. Не знаю. Может, я и позвоню кой-куда. Кроме того, ты навернешься и сломаешь шею, если я не пойду с тобой. Монтойе это может не понравиться. Фото твоей жены есть?

– Сейчас, – Дон вздохнул. Напоминание о лестнице тем не менее перевесило чашу весов.

Он порылся в бумажнике и извлек оттуда фотографию Мишель, стоящей посреди газона, в голубом сарафане, с крокетным молотком в руках, в шляпе с опущенными полями, затеняющими лицо.

– Мать Мария, какая красотка, – почтительно протянул Рамирес. Он пододвинулся к Киндеру и показал ему фотографию.

Киндер мастерски подбросил нож и спрятал его в складках серапе. Затем поднялся, размял мощные плечи и смерил Дона взглядом, исполненным холодной ненависти:

– Ну и какого хрена мы ждем?

Их троица спустилась вниз. Киндер шел впереди, освещая путь бензиновой лампой, Дон следовал за ним, а замыкал шествие Рамирес, постукивавший клюшкой для гольфа по ладони. Они вышли на улицу, окунувшись в ночную сырость, пересекли улицу, затем пустырь и оказались перед запертым гаражом, который Киндер открыл своим ключом. Внутри обнаружились островки брезента, какие-то механизмы, разбитые машины. Киндер сдернул мешковину с вишневого «кадиллака» с откидным верхом. Дон расположился сзади. Рамирес занял переднее сиденье, а Киндер сел за руль. Они с Рамиресом начали переговариваться по-испански, изучая в свете приборной панели расписание поездок, предоставленное секретарем профессора Трента.