Инферия. Последний призыв - стр. 10
Нет, этого допустить никак нельзя! Так что поскорее займусь вычислением этого шутника, и вот тогда посмотрим, кто из нас будет скалиться последним!
Я снова сосредоточилась на оболочке. Жилистая мужская рука, подчиняясь моему намерению, нырнула в карман куртки и сжала в кулаке мятый, рассыпающийся прямо в ладони клочок мемория. Я закрыла глаза, сконцентрировавшись, и осторожно выдохнула, мягко проникая в рваные остатки эфира и бумаги.
– Ну же, покажи мне, кто дал тебе это. Веди меня!
Тело качнулось в сторону, сделало шаг вправо, вперед, а затем и вовсе, развернувшись, медленно побрело обратно.
– Понятно, – раздраженно буркнула я, аккуратно останавливая тело.
Меморий в мужском кулаке рассыпался на мелкие бесполезные клочки.
Похоже, эта оболочка больше не в состоянии что-либо указать. А ведь сколько бравады, самодовольства и самовосхваления летело из его раздутого эго, только успевай корону подхватывать! А на деле что? Очередной безвольный сосуд с тусклым эфиром. Пустышка! Эх.
Что ж, думаю, самое время избавиться от оболочки и, отыскав Переход, возвращаться обратно в Хейм. Я поводила носом, принюхиваясь. Ага, чую разлом. Узкий, мелковибрирующий и слабый, но определенно уже кем-то использованный. Так, а это что?
Я повернула голову в сторону ближайшего подвала, откуда доносилась громкая бухающая музыка, все чаще прерываемая пьяными разнузданными голосами. Исходя из моего опыта, нежная стадия «братья навеки» вот-вот перетечет в медленно закипающую фазу «ты на кого тут мычишь», а там уже и до душегубства хвостом подать. Мощный выброс неконтролируемых эмоций, смешанных с наполненными злостью и обидой чувствами, – и кушать подано! Для беса пиршество что надо!
Вот только я не бес, и столь низменные эмоции мне больше неинтересны. То ли дело чувства, стыдливо скрытые под непроницаемым полотном притворства и ложных надежд. Тщательно оберегаемые от посторонних и прежде всего от самого себя, годами накапливаемые и бурлящие в котле иллюзий и самообмана, чтобы в один прекрасный момент вырваться наружу, подобно неконтролируемой лаве, – вот оно настоящее изысканное лакомство для инферии! Для любой инферии, кроме меня. Потому как ни один эфир, пускай даже с самым восхитительным и аппетитным ароматом, еще не принес мне желаемого удовольствия. Или хотя бы чувства насыщения.
Быть может, все изменится, когда я обрету вожделенный статус демона? И тогда я наверняка узнаю, каков вкус пылкого самозабвения, о котором с таким восторгом рассказывала Мирейна: этот великолепный эфир сладкой любви, слегка приправленный толикой горьковато-пряной ревности и малюсенькой щепоткой острой ненависти. Изумительный, должно быть, вкус! Помнится, Мирейна еще говорила, что высокоранговые ради изысканного лакомства не брезгуют близкими контактами со смертными, дабы самостоятельно взрастить из нежной, трепетной любви жгучую, истовую ненависть.
Я зажмурилась, представив на языке вкус желанных чувств, – и чихнула. Вместо дурманящего аромата в нос ударил резкий и крайне неприятный серный смрад.
Я поморщилась. Должно быть, какой-то низкоранговый тоже почуял доносящийся из подвала запах скорого угощения и пробрался через образовавшуюся брешь в мир смертных. Впрочем, это было ожидаемо. Существовать в человеческом мире вне носителя бесы не могут, а завладеть оболочкой не всем хватает сил. Вот и мечутся, болезные, по всему Хейму в поисках оставленной каким-нибудь высокоранговым лазейки в Шеол, чтобы урвать себе хоть кусочек эфира смертных, чья покореженная вредными привычками и низменными инстинктами жизнь едва тлеет в тщедушном, угасающем с каждой минутой теле. В конкретном случае – в телах, хорошенько проспиртованных и собранных в одном подвале для пущего удобства. Ни дать ни взять готовые консервы для бесов! И последних, судя по запаху, становилось все больше. А значит, мне пора отсюда убираться, пока слетевшиеся на грандиозное пиршество бесы не привлекли внимание того, кому попадаться на глаза разгуливающей без разрешения по Шеолу инферии категорически нельзя.