Размер шрифта
-
+
In Memoriam A.H.H. OBIIT MDCCCXXXIII - стр. 5
Будь ловок на семи ветрах;
А между тем порядок прост —
Мне не дано – и в этом суть —
Увидеть друга во плоти,
Пока не суждено пройти
Всей смертной расе этот путь.
XVIII. Нас чуть утешит малый труд
Нас чуть утешит малый труд
Идеи, что земле родной
Он отдал прах свой, и весной
На ней фиалки расцветут.
С ним рядом родственники спят,
Постель ему – английский дерн,
Покоен будет, где рожден,
Дни юности о нем скорбят.
Гроб, руки чистые, несите
И плачьте, чистые сердца,
Пред маской спящего лица
Последний ритуал вершите.
О, если б я по древней вере
Мог броситься к нему на грудь
И жизнь в уста его вдохнуть!
Жизнь, что осталась в малой мере
Во мне, но все еще горит,
Лишь разгорается сильней,
Мой разум крепнет вместе с ней,
Из боли новый мир творит.
XIX. Покоен прах в земле родной
Покоен прах в земле родной,13
Дунаем Северну вручен,
И Северн, горем удручен,
Лег под кладбищенской стеной.
Идут приливы чередой —
И Северн и болтливый Вай,
Журчащий меж камней и свай,
Соленой полнятся водой,
Разлившись в тишине холмов.
Я сам соленым горем полн.
То слезы или пена волн?
И песня мается без слов.
Прилив уходит. Шлюзы снова
Заводят музыку свою.
Спадает боль. Я узнаю
Родные очертанья слова.
XX. Печалей малых скорбный вид
Печалей малых скорбный вид,
Их нежный хор в минорном тоне —
Как горе слуг в господском доме,
Где гроб хозяина стоит.
Расплачутся, того гляди,
И выдают смятенье слуг
Бесхитростные мысли вслух:
«Таких хлебов уж не найти!»
Мне тоже в слове помощь – та,
Что в нем растает часть кручин,
Снежинки слезных величин,
Но глубже – горя мерзлота.
Не слуги – дети, у огня
Не в силах душу отогреть,
В глазницы Смерти посмотреть,
Застыли, головы склоня.
«Как был он добр!» – обрывки фраз;
Смерть занавесила крылом
Пустое место за столом —
«Как щедр, и вот ушел от нас».
XXI. Пою тому, кто в землю лег
Пою тому, кто в землю лег,
Качает ветер волны трав —
С могилы стебельки собрав,
Свирель я эту сделать смог.
Там скажет верховой гордец,
Услышав жалобную трель:
«Рождает слабость та свирель
И плавит хлипкий воск сердец!»
Другой ответит: «Пусть его.
Он горе держит напоказ.
Один пассаж за разом раз —
Там все тщеславие его».
А третий в гневе: « В этот час,
Когда народы рушат троны
И падают царей короны —
Петь, в частный траур облачась?
Да разве время ныть и петь,
Когда суют все дальше руки
В прорехи знания науки,
И вслед за ними не поспеть?»
Мне ваши мненья, господа,
И ваш рациональный пыл
Не дороги. Святая пыль
Вас не коснется никогда.
Я должен петь, в конце концов!
Так раздается на полянке
Плач безутешной коноплянки,
Когда похитили птенцов.
XXII. Мы шли, как братья, тем путем
Мы шли, как братья, тем путем,
Что вел нас, радостен и чист —
Цветет ли луг, иль вянет лист —
Четыре года день за днем.
Наш путь благословляли мы,
Вдвоем любой сезон любя,
И щедро тешили себя
Дарами лета и зимы.
Шел пятый год, как пятый день;
На повороте за холмом,
Не постижимая умом,
Страшась людей, сидела Тень.
Страшась товарищеских уз,
Тень, на тебя накинув плащ,
Как жертву кутает палач,
Расторгла нежный наш союз.
Пропали на закате дня —
Вас не догнать, хоть я спешу;
И новый поворот слежу,
Где Тень сидит и ждет меня.
XXIII. Как узок путь! Как одинок
Как узок путь! Как одинок!
Тень – впереди, в плаще до пят,
Ключи на поясе звенят
При каждом шаге мягких ног —
Ключи от всех наук и вер!
Я плачу – сердце, позабудь,
Как светел и широк был путь,
Страница 5