Имя Нормы - стр. 22
«Я сейчас закричу!» Обливаясь потом, Крис катит тележку, доверху набитую тряпьём и упаковками, неведомо куда, чтобы только не упасть… когда вспоминает о телефоне.
Ответили не сразу. После того, как Крис раз в третий выкрикнул свой вопрос, с потерянностью и непониманием в голосе «чего от неё хотят?», Норма смогла наконец назвать свои координаты. «Отдел игрушек».
«Игрушек!?»
Сидя на корточках, ребёнок, предоставленный сам себе, перебирает одну куклу за другой, все они в одёжках королев бурлеска. С головёнками, оправленными в подобие причёсок кино-Мэрилин-Нилирэм и лицами-карикатурами на неё же.
– У неё… мои волосы. Ну да, у меня были такие, – показывает Крису экземпляр блондинки с неестественно пышными закрученными волосами и остекленевшим взглядом. – Как же это?..
Крис, тут же забыв про смертельную усталость при виде Нормы, пытается говорить почти бодрым голосом.
– Очень просто. Сделали специально, как у тебя, все ведь видели твои фотографии. Расхожий товар.
– Товар? – она непроизвольно хмурится, но тут же заявляет, – Давай, купим эту.
– Господи, ты что!? Ночью ведь не уснуть, так она безобразна!
«Вот этого бы точно не надо!»
– Именно потому. В ней всё уродство той жизни. Мой портрет самой пустой и отвратительной женщины. Они говорили, что я была такой. Они видели только такую.
«Нет, этого нельзя допустить!»
– Послушай, если это так, на кой тебе напоминание об этом? Мазохизм? И к тому же она уродина сама по себе, эту Барби давно уже не покупают, если хотят вырастить девочек без отклонений.
Норма продолжает сидеть, глядя куда-то вдоль длинного ряда с игрушками, вряд ли слыша Криса. Безобразная подделка прижата к груди.
– Я помню это розовое платье. Бесподобное, правда? – умилённо поворачивает куклу так и сяк. – Шёлк назывался «Кожа ангела». Только подумай! Ангела! Где оно сейчас, моё платье? Хотя… не было оно моим. Оно принадлежало студии. И я принадлежала студии вместе с этим платьем.
Обратный путь был совсем не похож на путь «туда». Нет, путь был как путь, но попутчики из собеседников, которые не могли наговориться, переродились в глухонемых. Норма теперь не одна. На её коленях лежит пошлая коробка с дурацким окошком. В нём виднеется кусок пошлой пластмассы с пластмассовыми глазами и волосами. «Гнусное создание!», – Крис не смотрит в их с Нормой сторону, понимая, что может сорваться, схватить эту коробку и швырнуть её в окно. Норма погружена в свои мысли, не похоже, что радужные, смотрит прямо перед собой на незнакомую ей дорогу.
– Я не хотела по телефону… – толком не причёсанная Ирэн, очки вот-вот свалятся с носа, оглядываясь по сторонам, лепечет срывающимся шёпотом. – Это касается Нормы.
– Что ещё? Быстрей говори, пока она в ванной. Устали до одури от этого шизопинга.
– Биохимия крови… Я расстроена ужасно. Перепроверю ещё, лучше узнать наверняка, как можно раньше. Пока в лимфоцитах превышение как раз того, что указывает на предрасположенность…
– Нет, нет! Лучше молчи. Снова наследственность? Не может быть! Я же это обходил. Чёрт! Её мать дожила до 82-х, шизофреники столько не живут. Она всех обвела вокруг пальца, актриса чёртова, почище оскароносных. Лишь бы ни о ком не заботиться. Повесила проклятье над Нормой «не сойти с ума, как мать», и та погибала именно от этого страха – сойти с ума.