Имперский сыщик: аховмедская святыня - стр. 23
Глава 4, в которой Мих узнает об аховмедском Логофете и еще больше про Ковчег.
Вспомнилась вдруг орчуку фраза, которую папенька его говаривал, поутру холодной водой обливая: «В здоровом теле здоровый дух». Так, вроде, кто-то из древних эльфийцев говорил, Увенал его звали, что ли. Хотя странно, посмотришь на этих остроухих островитян и задумаешься, правда ли кто из них такое придумал? Все толсты, низкорослы, одышливы. Ни стати, ни красоты.
А поговорку Мих вспомнил не просто так, а к месту. Каков бы умен не был Витольд Львович, как бы быстр и ловок, но здоровье ему необходимо подтягивать. Во-первых, питаться правильно и часто. Во-вторых, физической активностью заниматься. В-третьих…
– Ну, господин, возьмите еще, – протянул он резко пахнущую марлю Меркулову, которую им выдал анатомический врач.
– Прошу прощения, – схватил спасительную ткань титулярный советник и судорожно вздохнул.
Дух тут и правду был тяжелый. У непривычного к таким ароматам обывателя обычно через пять минут начинало колоть в висках, через четверть часа голову протыкал железный прут и темнело в глазах. Хотя орчуку было спокойно. К мертвецам он был спокойный, да и особенной впечатлительностью не обладал. А запах? В канавах Никольской порой так смердит, что дух морга может показаться легким цветочным ароматом.
– Прошу вас, пожалуйста, продолжайте, – попросил Витольд Львович, не отнимая марли от лица.
– Так вот, удар произошел снизу вверх, – заунывно забубнил покойницкий врач, которого Меркулов обозвал странным словом «патологоанатом». – Прямо в сердце. Весьма неплохой удар, по моим предположениям, потерпевший скончался мгновенно. Собственно, наносили удар чем-то вроде шпаги, посмотрите, какое крохотное отверстие.
Витольд Львович булькнул и стал белее полотна, а вот Мих напротив, принялся с интересом разглядывать голого аховмедца. Стати тот был необыкновенной, даже будучи покойником – огромное тулово со странным рисунком на нем, крепкие руки (разве что чуть меньше, чем у самого орчука), мощные поднятые в коленях ноги, чуть уходящие назад и заканчивающиеся копытами. Портила общий вид лишь крохотная прореха на груди, уже омытая от крови.
– Что это? – указал Витольд Львович вовсе не на ранение, а на рисунки.
– Наколка нательная, – объяснил врач.
– Это ясно, – Меркулов заволновался и отдернул было руку со спасительной марлей, но тут спохватился и прижал ее обратно. – Что она означает?
– Ну это, Ваше благородие, не ко мне. Я в них не специалист. Еще что?
– Да, тело необходимо доставить сегодня вечером Его Высочеству Бруу То Вайлу для соблюдения аховмедских церемониальных обычаев. Адрес я напишу.
– Сделаем. Все документы мы уже подготовили, только вас ждали, то есть человека по вашему ведомству.
– Ну и замечательно. Позвольте листок бумаги и что-нибудь зарисовать татуировку.
Врач принес ему восковку с огрызком графитного карандаша, и Витольд Львович быстро скопировал рисунок. Мих глянул из-за спины своего хозяина и подивился, насколько похоже вышло – черный круг, а к нему сверху присобачен перевернутый месяц.
– Благодарю вас, – пожал Меркулов руку врачу. Тот в ответ кивнул, замешкался, но протянул ладонь и орчуку.
– Душно там как, – глубоко вздохнул Витольд Львович, оказавшись на улице. Он сложил лист на четыре части и убрал во внутренний карман. – Есть у меня предположение, что один человек может нам пролить свет на этот странный рисунок.