Имперский раб - стр. 27
Ефрема не покидала мысль: «Как в Шарифа в темноте угодила стрела да еще так метко?».
Он спросил Семена украдкой:
– Ты не заметил, когда нашли тело приказчика, сколько стрел валялось там на земле?
– Ни одной! – щурясь, сказал Семен.
– Выходит, очень зрячий стрелок у туркменов был, как кошка, – Ефрем пристально посмотрел на ухмыляющегося друга.
– Не знаю, – бесшабашно ответит тот, – а может, он шел, шел да и споткнулся. А она тут торчком и лежала. Упал человек и каюк… Нетути теперича.
Семен притворно вздохнул и добавил:
– Хороший был человек или нет – Бог разберет.
Ефрем все понял. Семен улучил момент, чтобы убрать мнительного слугу Гафура. Ведь он видел, как Шариф забрал письмо Ефрема.
– Больше такого не твори. Себя и меня погубишь. Без моего ведома ни-ни! Понял?
Семен кивнул и сказал шепотом с усмешкой:
– А тряпицу твою с Шарифом так и похоронили. Царствие ей Небесное! Почила вместе с супостатом!..
– Аминь, плакальщик! – завершил Ефрем и погрозил беззлобно.
До Бухары добрались благополучно. Ходжа Гафур был так потрясен событиями с его караваном, что чуть было не дал Ефрему свободу. Но вовремя спохватился. Именно такой сметливый и смелый человек был ему нужен. Придумал Гафур приручить Ефрема окончательно и потом подарить правителю Бухары.
Яков Синильников исполнил просьбу Ефрема. Через приказчиков знакомого вятского купца отправил его отцу весточку о сыне. Сам казак пока далеко от Астрахани ездить воздерживался. Больно уж лютовало начальство поволжских городов после недавнего бунта. Особенно если встречало ненароком казака.
«Да-а, развел всем соли Емелька! Прямо аж до изжоги!» – думал Яков.
Но другого не мог он принять: корили-то за Емельку всех казаков, скопом!
– Ну, дворяне, приказные – этих понять можно! – говорил он однажды знакомому купцу Анисимову из Самары. – Этих Емелька скопом по осинам развешивал. А мужики-то чего на казаков взъелись? Им волю пообещали, вот они своих господ и зачали грабить! Ну ежели мы – казаки – вредные такие, охальники, так ты на нас иди, а ты – в чужой амбар!
– Эх, казак, казак! – вздохнул Анисимов. – Я сам сын крепостного. Знаю что почем… Казаки крови попущали, мужиков волей поманили, а пришли снова баре и что?
– Ну и что? – раздраженно переспросил Яков.
– А то!.. Раньше с мужика три шкуры драли, теперь – тридцать три.
– Ага, а казакам, наверно, пряники привезли, – бурчал Яков. – Кренделя пеньковые да колышки еловые!.. Казаки мужиков в бунт на аркане не волокли…
– Мужик – он темен, забит, захлестан, – гнул свое Анисимов. – Ему такому укажи пальцем, мол, вот виновник бед твоих. Мужик – дубину в руки и айда махать… Мужика пожалеть надобно.
– Жалельщик!.. Я-то спросил, чего вдруг казаки мужику плохи стали?
– Я отвечаю, – назидательно продолжал купец, – вы побунтовали, а как были вольные, так и остались. У вас землица. Ни барщины, ни податей… Вон и торговлишка…
– Ага, – перебил его Яков, – и на талах витушки у нас растут! Сразу жареные! Ты только забыл, что еще кости у нас сеченые.
– Какие такие кости? – удивился Анисимов.
– Такие! Слыхал, что казаки обязаны по первому указу на любую службу, особливо военную, идтить?.. А война – не гулянье… Податей, говоришь, на нас нет? Мы, милок, дань кровью платим. От того и бунты у нас почитай кажинный год… и виселицы.