Империя Зла - стр. 27
Коломиец спросил участливо:
– Тяжела жизнь отца нации?
– Противно, – огрызнулся Кречет. – Я думал, люди, а явилась делегация от лакеев!
– Лакеев?
– Да, целая партия лакеев и холуев!
Он тяжело опустился в свое кресло, жестом показал, чтобы продолжали, он сейчас снова вернется в наш мир.
– Что-то случилось? – спросил непонимающий Коломиец.
Кречет отмахнулся, но перехватил устремленные на него украдкой взгляды всего кабинета, прорычал:
– Приходили эти… которым то памятник царю воздвигнуть, то переименовать Москву в его честь, то назвать высший орден России орденом Николая Второго Мученика! Холуи чертовы! Хоть один бы возмутился, что большевики не только этого дурака и пьяницу расстреляли, но и лучшего поэта России, Николая Гумилева, поставили к стенке! И тысячи светлейших умов – ученых, поэтов, музыкантов, изобретателей предали смерти! И что народу сорок миллионов вообще истребили в бессмысленной Гражданской и в лагерях! Так нет же, им только царя жалко. Мерзавцы…
– Только ли они? – спросил я. – Церковь так вообще возвела его не то в сан святого, не то мученика. Только за то, что царь. Не за заслуги, а как собаку – за родословную…
Сказбуш возразил:
– Какой же он царь? Сам же отрекся от престола. Стал просто гражданином Романовым. Через полтора года расстреляли именно Романова с семьей, а не царя. Эти ж тупари и наступающий двухтысячный год упорно считают началом двадцать первого века!
Общество убогих, вспомнил я тоскливо, у которых амбиции непомерно выше их умственных данных, на днях с помпой создало Высшее Дворянское Собрание. Объявило себя выше и лучше других людей на том основании, что у них, как у породистых собак, родословные. Все это прошло по телевидению как непомерный праздник. Чуть ли не как девятисотлетие Москвы. Конечно, родословные дерьмовые, но по крайней мере записанные, в то время как у других собак… тьфу, людей, пусть те куда выше по породе, такие записи не велись, и в это общество обиженных природой им доступ, так сказать, закрыт.
Всяк жаждет выделиться, черт бы побрал эту, вообще-то, неплохую черту. Жаждет показать себя лучше, сильнее, умнее. Нормальное человеческое свойство… да и не только человеческое, всякой рыбе, оленю или даже червяку свойственно. На лучшего обратят внимание и самки, а значит – потомство пойдет от лучшего, что есть залог прогресса эволюции. Только у людей это в общем-то правильное стремление принимает какие-то странные формы… Можно выделиться, сделав открытие или хотя бы изобретение, можно спеть лучше всех или станцевать, а можно объявить себя дворянином, который лучше всех других уже тем, что его дед тоже был дворянином… Или того хлеще – потомственные москвичи лучше других уже потому, что их родители перебрались в столицу еще до их рождения. Можно гордиться тем, что живешь в центре, а не в задрипаных Черемушках или в сраном Чертанове. И хотя твоей заслуги в этом нет, но что делать, когда нет ни ума, ни силы, ни таланта, а свысока смотреть на соседа ох как хочется?
– Ладно, – проговорил я невесело, – давайте до обеда посмотрим наших баранов. То есть штатовцев. Они были землекопами, землекопами и остались. Разве что теперь обзавелись университетскими дипломами, степенями, правят банками и трестами. Но когда я вижу, как профессор дико хохочет при виде швыряния тортами, когда для него высшее проявление юмора, если кто-то поскользнется на апельсиновой корке и задницей об асфальт, то понимаю, что такое американский характер, американский уровень интеллекта… не образованности, а именно интеллекта! Понимаю, почему Штаты так нагло навязывают свой образ жизни всему миру. Разве не так же навязывают его наши слесари? Уж они точно знают, как вернуть золото партии, сбить рога Америке, лечить рак, построить шахты на Марсе, построить царство всеобщей справедливости, покончить с преступностью…