Империя травы. Том 1 - стр. 60
Эскритор не только духовное лицо, но и придворный, понял, что пора уходить. Он встал, придерживая свой высокий головной убор, и отступил к двери.
– Для меня огромная привилегия говорить с вами, ваше величество. Я надеюсь, мы продолжим наше знакомство, вопреки вашей огромной занятости, когда доберемся до Наббана.
– Я уверена, что смогу положиться на безотказность ваших советов, – ответила ему королева.
«Безотказность, основанная на эгоистических соображениях», – подумала она, но тут же почувствовала, что не совсем справедлива. До сих пор эскритор делал все в полном соответствии с приличиями и долгом. И все же сейчас она никому не могла доверять, и, уж конечно, не одному из ведущих представителей Матери Церкви. И хотя в письме Саймона говорилось, что Идела умерла в результате ужасного несчастного случая, Мириамель восприняла это известие, как удар по защищенности и безопасности королевства – удар, который она почувствовала тем сильнее, что он случился во время ее путешествия в полную раздоров и противоречий опасную страну. Опасную даже для Верховной королевы? Об этом она сможет судить, когда почувствует и поймет настроения в Наббане.
«Как часто любил повторять мой дед: терпение – величайший инструмент короля. Терпение и хорошая память».
В тех случаях, когда герцогиня Кантия одевалась в полном соответствии со своим титулом и положением, а в ее зале для советов собирались радостно болтающие женщины, Джеса на краткий миг могла представить, что она вернулась домой, во Вранн. В день свадьбы женщины собирались в доме родителей невесты, чтобы помочь ей подготовиться к праздничным ритуалам.
Сегодняшнее собрание было почти таким же, и даже Джеса присоединилась к всеобщему веселью. Ведь она была подругой Кантии и ее спутницей с самого детства, и придворные дамы относились к ней так, словно она была одной из них. Но, несмотря на то что в зале царило возбужденное веселье, Джесе не хотелось много смеяться. Она видела, что ее госпожа чем-то раздражена, хотя и пытается этого не показывать. Даже широкая улыбка, часто появлявшаяся на лице Кантии, выглядела немного искусственной. «Интересно, – думала Джеса, – это заметил еще кто-то, кроме меня, или другие также достаточно хорошо знают герцогиню, чтобы испытывать тревогу».
Впрочем, все в этот день были взволнованы. Приплыл корабль королевы Мириамель, и утром королева прибудет в Санцеллан Маистревис. С тех пор как неделю назад стало известно о ее визите в Наббан на быстром торговом корабле, весь Санцеллан, как показалось Джесе, превратился в дерево, полное птиц, узнавших о змее, которая ползет вверх по стволу. Встревоженная Джеса спросила у Кантии, следует ли ей бояться королеву, но Кантия успокоила ее, что королева Мириамель очень добра и у нее хорошие отношения с Кантией. Герцогиня заверила ее, что суматоха в герцогском дворце вызвана лишь желанием произвести хорошее впечатление на королеву Мириамель.
Джеса почувствовала облегчение, но она беспокоилась о самой герцогине, которая уже много дней выглядела встревоженной, и это началось заметно раньше, чем пришло известие о визите королевы. Конечно, у Кантии имелись причины для тревоги. В городе продолжались беспорядки, погибли люди. Вражда между двумя партиями, личной гвардией герцога и «Буревестниками», сторонниками Далло Ингадариса, привела даже к разделению Доминиата, где собирались представители благородных семейств, чтобы вершить правосудие. Джеса каждый вечер слышала о событиях в городе из уст самого герцога – хотя он рассказывал о них жене, а не ей – когда она приносила маленькую Серасину к родителям, чтобы они пожелали девочке спокойной ночи.