Империя тишины - стр. 97

А затем все кончилось, растворилось в пустоте. Даже музыка прекратилась.

– Эй! – рявкнул штурман, толкнув капитана в плечо. – Я, вообще-то, это слушаю!

– А нам нужно убедиться, что никто не рассердился на то, что мы стартовали без разрешения, но я не могу сосредоточиться под этот skubus, который ты называешь музыкой, – огрызнулся в ответ Деметри, используя джаддианское слово, означающее «дерьмо».

Он пробежался пальцами по кнопкам пульта и скорчился, пытаясь рассмотреть информацию на экране.

– Не вижу никаких запросов. А ты?

– Пока ничего, – покачал головой Бассем, – но нам еще лететь несколько часов, прежде чем мы сможем уйти в варп. – Он с любопытством оглянулся на меня. – Я слышал, ты сказал Салту, что этот парень королевской крови?

Он перебросил рычаг, который до этого трогал Деметри, отстегнул ремни и повернулся вполоборота, чтобы лучше разглядеть меня.

– А ты не боишься, что ООС сядут нам на хвост?

– Орбитальные силы? Нет, не сядут, если те коды, которые передала нам леди, окажутся верными, – парировал Деметри. – Держи их про запас, если кто-то нас вызовет. Не хочу привлекать к себе внимание раньше времени.

Я почти ничего из этого не слышал, отвлеченный не тем, что происходит, а тем, что исчезло. Гравитация. Я висел в невесомости, удерживаемый ремнями, и, расслабив руки, наблюдал, как они плывут, словно щепки, в воздухе передо мной.

Невольно рассмеявшись, я спрятал лицо в ладонях. В соседнем кресле отстегнулась Джуно и выглянула из-за подголовника, чтобы посмотреть на меня.

– Почему ты смеешься? – спросила она, сдвинув брови, и обернулась за поддержкой к Деметри.

Капитан не смотрел на нее, набирая на пульте команду открыть купол. Только теперь я заметил, что рев двигателей стих, а далекий металлический звон подчеркивал тишину, установившуюся после того, как отключили термоядерный реактор и сняли радиационный поглотитель. Я не слышал его раньше, но, когда исчезли все прочие шумы, он звучал в моих ушах так же отчетливо, как колокола Капеллы. А там, где несколько минут назад диафрагма закрыла от меня свет моего мира, теперь разверзлась темнота, полная и абсолютная.

Я отнял руки от лица, надеясь, что справился с эмоциями. В ушах у меня зашуршал голос Гибсона, так близко, что я почти почувствовал дыхание наставника над моим плечом: «Радость – это ветер, Адриан. Она может подхватить тебя и в ту же секунду бросить на скалы».

Я зацепился за первую часть этого высказывания и прошептал:

– Радость – это ветер.

– Извини, что?

Невесомость внезапно пропала, когда включилось поле подавления. Я никогда прежде не ощущал его вне влияния гравитации Делоса и пользовался им только для того, чтобы нейтрализовать инерцию при полетах с большим ускорением, а потому оказался неподготовленным к этому болезненному состоянию. Мои руки опустились, а тело вжалось в кресло. Меня словно бы завернули в тугую влажную простыню. Те немногие незакрепленные предметы, что плавали в воздухе – световое перо, пустая банка из-под какого-то напитка, колода игральных крат, – все упало на пол, но я еще чувствовал невесомость. Компенсирующее поле не было настоящей гравитацией, и даже искусственной не было. Оно только придавливало тебя к палубе, как бабочку под стеклом.

Внезапно почувствовав слабость, я пробормотал: