Империя террора. От «Красной армии» до «Исламского государства» - стр. 29

Чин требовал от нее соглашаться со всем этим вздором. Когда она делала это недостаточно быстро, он уходил. Дверь с треском захлопывалась, включалась громкая музыка, и она оставалась одна, запуганная и несчастная.

Она старалась не злить Чина и говорила все, что знала. Собственно, ей нечего было скрывать. Другое дело, что на многие интересовавшие его вопросы она не знала ответа. Она боялась, что ее убьют или подвесят к потолку и начнут пытать.

Чину и всем остальным страшно нравилось, что после похищения Патриции Херст все газеты писали об их движении. Они словно купались в лучах славы. Они уверяли ее, что таким образом революционная идея распространяется в массах: люди узнают, что можно восстать против угнетателей и успешно с ними сражаться. С капитализмом нужно бороться не только митингами и книгами, но и оружием.

Тем не менее, Чин сказал, что его армия вступит в переговоры с капиталистическими свиньями об условиях ее освобождения.

– Посмотрим, – сказал он, – захотят ли они спасти тебя.

Он сказал, что военный совет «Симбиционистской армии освобождения» решил, что ее отец должен сделать «жест доброй воли» и доказать тем самым искренность своих намерений. Ему придется вернуть народу малую часть того, что он украл у него. Для начала он выдаст продуктов на семьдесят долларов каждому бедняку в Калифорнии.

– Это ведь немного? – переспросил Чин.

– Конечно, конечно, – поспешила она согласиться.

Чин сказал, что надо будет записать на магнитофон ее обращение к отцу, чтобы он знал: она жива и требует сотрудничать с армией.

Чин разрешил отвести ее в ванную комнату, чтобы она приняла душ. Ванная оказалась маленькой, заполненной паром, вода – слишком горячей. Но ощущение было божественным.

Зоя, девушка с жестким, холодным голосом, сидела с ней и рассказывала о роли женщины в революции и о сексуальном равенстве в обществе будущего. Пока Зоя все это говорила, она с наслаждением смывала с себя пот и грязь. Она хотела бы вымыть волосы, но не решилась. Повязка могла соскочить, она увидела бы лицо Зои, тогда ее, возможно, не захотели бы отпускать.

Зоя рассказывала, как бедняки будут счастливы бесплатно получить еду, оплаченную Херстом.

– Вдруг кто-то не придет? – предположила Патриция. – Решат, что это унизительно.

Зоя взвилась от гнева:

– Ты – капиталистическая свинья! Простые люди не могут позволить твою буржуазную мораль! Их дети голодны, и им не приходится выбирать.

После ванной ей дали брюки и майку.

К вечеру к ней пришел Чин с магнитофоном. Он говорил ей, что ей следует говорить, и она покорно все повторяла в микрофон. Она была настолько напугана, что готова была сказать все, что угодно, только бы родители услышали ее голос и поняли, что ее нужно выручать из беды:

– Мама, папа, со мной все в порядке. Я немного простудилась, но мне дали таблетки.

Я не умираю от голода, меня не бьют и не запугивают.

Я знаю, что члены «Симбиционистской армии освобождения» огорчены из-за того, что газеты искажают истину. Они не сбивают вертолеты и не убивают невинных людей.

У меня завязаны глаза, так что я никого не смогу опознать. Мне бы хотелось, чтобы полиция перестала меня искать.

Я нахожусь под охраной вооруженного отряда, имеющего автоматическое оружие, так что у меня нет никакого шанса выйти раньше, чем меня освободят. Эти люди честны со мной, но они готовы умереть во имя своих идей. И я надеюсь, вы сделаете так, как они говорят, и сделаете это быстро.