Империя свободы. Ценности и фобии американского общества - стр. 29

Вторая тема, которая в очередной раз возникла на примере истории Ким Дэвис: можно ли наказывать кого-то, тем более сажать в тюрьму за осуществление на практике его религиозных свобод и принципов? В частности, адвокат Ким Дэвис в суде делал основной упор на то, что его подзащитную рассматривают как преступницу, потому что она не может пойти против своей совести. Напомню, что в США свобода слова и совести не только защищена Конституцией страны и всей ее политической системой, но и является одним из краеугольных камней, на которых построена вся американская государственность и ментальность. Это одна из фундаментальных основ политической и бытовой культуры, в атмосфере которой ежедневно живут американцы. Один из их «символов веры», если хотите. В том числе и для небольшой по численности группы американских атеистов.

Сторонники сексуального равенства в США уже готовы идти гораздо дальше. В Конгрессе периодически появляются законопроекты, предлагающие отменить в брачных документах слова «муж» и «жена», а заменить их словами «первый супруг» и «второй супруг». На первый взгляд, это вполне безопасное и мало что значащее изменение, однако и оно, конечно, ведет к размыванию традиционного понятия семьи как союза гетеросексуальных людей. Правовое определение семьи как союза мужчины и женщины, которое пока еще сохраняется в законах США, постоянно подвергается давлению с целью изменения на словосочетание «союз двух людей». Примеров такого рода можно привести уже очень много. Так, в школьных документах моей дочери (а их, надо признаться, очень много, так как американская школа ничего не может сделать с ребенком без четко выраженного согласия родителей в виде личных подписей) все чаще появляются графы «подпись одного родителя» и «подпись второго родителя». Дочь ходит в школу в штате Мэриленд, в городке, являющемся ближайшим пригородом столицы США Вашингтона. Справедливости ради надо сказать, что пока еще в школьных бумагах в основном встречаются традиционные графы «мать» и «отец», или после слов «один родитель» и «второй родитель» школа все еще просит обозначить свою традиционную роль – отец, мать или, скажем, усыновитель ребенка, – однако тенденция постепенно набирает силу. Я уж не говорю о том, что в самой школе легко можно встретить учителя – открытого представителя сексуальных меньшинств, а среди учеников полно детей, воспитываемых в однополых семьях.

Слов нет, в такой ситуации понятие традиционной семьи в восприятии детей постепенно размывается. Но в то же время друзья из однополых семей или учителя-геи становятся привычным фактом ежедневной жизни, к которым ребенок быстро теряет интерес как к чему-то необычному, оригинальному, непонятному. Как результат, для них из этой темы уходит не только политический и религиозный накал, которым ее сегодня наполняют взрослые, но и вся драма «взрослых страстей». Все это становится обычным для американского ребенка, вызывая в нем не больше любопытства, чем наличие одноклассника-инвалида, друга-вегетарианца или диабетика, или, скажем, школьника-мусульманина, который живет по своему религиозному дневному расписанию, однако остается частью общей школьной компании. Хорошо это или плохо – вопрос, далеко выходящий за рамки этой книги… Могу сказать только одно: Америка вместе с целым рядом других западных стран семимильными шагами движется к окончательному размыванию узко понимаемой традиционной семьи.