Империя проклятых - стр. 23
– На веки вечные.
Жан-Франсуа вдруг усмехнулся и откинулся на спинку кресла.
– Какая дикая чушь, де Леон.
Потягивая вино, Габриэль взглянул на маркиза.
– Как угодно.
– Полагаю, эта небылица должна была напугать бедную девушку?
– В жизни часто случаются странности еще почище, чем небылицы, как ты изволил выразиться, вампир. Но эта история должна была научить Диор, что кровное рабство – дело не пустяковое. А в некоторых людях оно порождает преданность на грани безумия. – Габриэль кивнул в сторону тени под дверью: там неустанно маячила Мелина. – Тебе следует быть осторожней с этим. Хозяин.
Жан-Франсуа поджал рубиновые губы, одарив угодника испепеляющим взглядом.
– Но даже если ты избежишь безумия, – продолжил Габриэль, – после трех капель за три ночи ты все равно станешь рабом. Однажды глотнув крови Селин, я знал, что она будет действовать во мне, смягчая мое сердце. Неважно, в кого она превратилась за те ночи, что мы не виделись, но в юности мы с сестренкой были неразлучны. Ее кровь только усилила эту любовь. А правда заключалась в том, что я не мог доверять ей. Так быстро я мог только сплюнуть кровь, которую она влила мне в горло, а никак не привязаться.
Мы продолжили спуск, цепи скрежетали, когда ветер раскачивал платформу. Долина Мер была укутана в зимние одежды, и замерзшая река сверкала, как темная сталь. На на северо-западе горизонта вырисовывались окутанные бурями пики Годсенда, а на юго-западе – горы Найтстоуна. Землю покрывал толстый слой пепельно-серого снега.
Диор скрутила себе несколько сигарилл из черной трутовой бумаги. Бенедикт, один из старых братьев, работавших в монастырском амбаре, был безнадежным курильщиком, и девушка присвоила его запасы. Она прикурила одну, воспользовавшись украденным огнивом, и изо рта у нее вырвался бледный дым, когда она заговорила:
– Так что с ней случилось?
– С Селин?
– Oui.
Откинув назад свои развевающиеся на ветру волосы, я посмотрел на земли, где мы родились.
– Когда мы были инициатами, мы с Аароном сражались с одной из дочерей Фабьена. Ее звали Лаура. Призрак в Красном. Я поджег ее во время битвы, и она в отместку подожгла деревню, где я родился. Убила всех. Мою мама́. Отчима. Младшую сестренку. Всех. До единого.
– Великий Спаситель. – Диор сжала мне руку. – Мне очень жаль, Габи.
– Селин едва исполнилось пятнадцать, – вздохнул я. – Она умерла из-за меня.
Платформа приземлилась с гулким тяжелым стуком, и я оглядел замерзающую долину, не обнаружив ни признака присутствия сестры. Мы потащились к конюшням, но лошадей там не увидели – вероятно, их забрали Аргайл и остальные. Селин не сочла нужным остановить их, но, возможно, она…
– Хвала Гос-с-споду.
Я развернулся, услышав тихое шипение у себя за спиной и положив руку на эфес Пьющей Пепел. И под мехами я вдруг почувствовал забытое тепло, теперь разгорающееся вновь. Огонь веры возрождался, пробегая по серебряным татуировкам на моем теле, и эгида вспыхнула, что означало: рядом появился вампир. Позади нас стояла фигура, высокая и грациозная, вся в багряном, словно пятно крови на снегу.
Она была такой, какой я ее помнил, но сердце все равно учащенно забилось от этого зрелища.
Ниспадающие до талии локоны цвета полуночи, длинный красный сюртук, шелковая рубашка с вырезом на бледной груди. Она носила ту же маску: белый фарфор с кровавым отпечатком ладони на губах, обведенные красным веки. Радужки бледные, как и кожа, а белки глаз – черные. У нее был взгляд мертвой твари, полностью лишенный света и жизни.