Империя «попаданца». «Победой прославлено имя твое!» - стр. 81

Курил взахлеб, только руки от гнева тряслись – он сам верил в то, что говорил…

– Ваше величество, надо уже выступать! – Голос Гудовича вывел Петра из размышлений.

Он огляделся – сотня Денисова ушла авангардом, гусары и драгуны построились в колонну. В стороне, на коленях, стояли с полсотни сербов, склонив головы. Петр сплюнул и подошел к ним.

– Секи нам всем повинные головы, государь, но отвороти свой гнев от народа нашего! – ему показалось, что гусары сказали одновременно. И Петр решил рискнуть:

– Крест целуйте, что служить будете верно и храбро, и измену больше не затеете, и в бою не побежите, как трусливые зайцы!

– Клянемся, государь!

Сербы доставали крестики – кто медные, кто серебряные. Приложились к ним губами. Разом встали с колен, повинуясь властному жесту Петра, споро застегнули свои изодранные мундиры.

Петр внимательно посмотрел на них – вояки смелые, ничего не скажешь. Семьдесят шесть их полегли в бою, семьдесят три в плен попали, и лишь двадцать повязок окровавленных не имеют. Из раненых более двадцати тяжелых – морока теперь одна с лечением и выхаживанием будет.

– Кто ваш командир и сколько эскадронов полка осталось с мятежной гвардией? – задал он вопрос Михайловичу.

– Командует полковник Милорадович, – с готовностью ответил поручик, – а эскадронов три осталось, четвертый здесь полег…

– И напрасно полег! – жестко отрезал Петр. – Ох, и дурные вы! На братоубийство вас толкнули, а вы и пошли. Дурни! В общем, так – пусть здоровые гусары берут коней, оружие, припас всякий. Скачите, не мешкая, к эскадронам, да манифесты прочтите. Если вечером ко мне не придете, с изменниками разорвав кровью, буду считать вас только иудами и народу вашему в покровительстве откажу. О мертвых и раненых побеспокойтесь с казаками, я их десяток оставлю вам. Похороните, как людей, ибо не тати они, а души заблудшие. С селения крестьян с подводами пригоните и всех раненых по домам на лечение определите. Все, ступайте.

Петру подвели лошадь, поддержали стремя. Усевшись в седло, он махнул рукой. Повинуясь приказу, длинная колонна голштинской конницы тронулась шагом, перейдя вскоре на рысь…

«Красный кабачок»

– Ваше императорское величество, только что верный человек с Ораниенбаума прискакал!

Зашедший без доклада в комнату Екатерины Алексеевны фельдмаршал и гетман Кирилл Григорьевич Разумовский не скрывал некоторой обеспокоенности.

– Что там, мой милый граф?

Императрица если и была недовольна, что ее завтрак прервали, то никак не показывала это. Наоборот, была сама любезность. Да оно и понятно – свой нрав не показывают, пока на престоле непрочно сидят и еще покачиваются.

– Голштинские войска генерала Ливена с канцлером и обозом вечером покинули Ораниенбаум и идут маршем на Гостилицы. После полуночи, ваше величество, из Кронштадта в Ораниенбаум пришел галерный флот, с него высадили более тысячи человек десанта, их на помощь императору отправил фельдмаршал Миних.

– Миних в Кронштадте?! – Голос Екатерины Алексеевны заметно дрогнул.

Новость была действительно ужасной для ее планов. О завтраке она и княгиня Дашкова моментально забыли, хороший аппетит такая весть отбила у подруг сразу и начисто.

Старый фельдмаршал был полностью предан ее глуповатому супругу. И даже не это главное. Бурхард Миних умел говорить с солдатами, хорошо знал их, был предприимчив и решителен в делах и боях. Но самым страшным было то, что кровь лить он не боялся…