Империя боли. Тайная история династии Саклер, успех которой обернулся трагедией для миллионов - стр. 8

Если впоследствии создавалось впечатление, что Артур прожил больше жизней, чем способен прожить один человек, то в этом ему помог ранний старт. Он начал работать[32] еще мальчишкой, помогая отцу в бакалейном магазине. С раннего возраста в нем проявился ряд качеств, которые в итоге задали темп всей его жизни: энергичность, живой ум, неистощимое честолюбие. Софи была женщиной умной, хоть и необразованной. В семнадцать лет она пошла работать на швейную фабрику и так и не овладела в полной мере письменным английским[33]. Дома Исаак и Софи говорили на идише[34], но поощряли сыновей ассимилироваться. Они блюли[35] кашрут[36], но синагогу посещали редко. Родители Софи жили вместе с семьей дочери[37], и атмосфера дома была пропитана нередким в любом иммигрантском анклаве ощущением, что все накопленные старшими поколениями надежды и чаяния теперь будут возложены на детей, первых урожденных американцев. Особенно явственно бремя этих ожиданий ощущал на себе Артур: он был пионером, первенцем-американцем, и все надежды родных были связаны в первую очередь с ним[38].

Средством реализации этих надежд должно было стать образование. Осенью 1925 года Артур Саклер (все звали его Арти) прибыл в среднюю школу «Эразмус-Холл»[39] на Флэтбуш-авеню. Он оказался самым младшим в классе – ему только-только исполнилось двенадцать, – поступив после испытаний на специальную ускоренную программу для способных учеников[40]. Арти не отличался боязливостью, но «Эразмус» был учебным заведением, способным внушить трепет[41]. В первые годы XX века школа расширилась и теперь располагалась в выстроенных квадратом неоготических зданиях в стиле Оксфордского университета, напоминавших средневековые замки, увитых плющом и украшенных гаргульями. Это расширение было предпринято с целью вместить мощный приток детей бруклинских иммигрантов. Преподаватели и учащиеся «Эразмуса» считали себя авангардом американского эксперимента и воспринимали идею восходящей мобильности и ассимиляции всерьез: школа обеспечивала первоклассное государственное образование. В ней были свои научные лаборатории[42], преподавали латынь и греческий.

Но при этом «Эразмус» имел исполинские размеры. Одновременно дававший образование примерно восьми тысячам учеников[43], он был одной из крупнейших средних школ в стране, и большинство учащихся были точь-в-точь такими, как Артур Саклер – жадными до знаний отпрысками недавних иммигрантов, детьми «бурных двадцатых» с горящими глазами, с волосами, напомаженными до блеска. Они стремительным потоком хлынули в коридоры – мальчики, одетые в костюмы с красными галстуками[44], девочки в платьях и с красными лентами в волосах. Когда они встречались под огромной сводчатой входной аркой во время большой перемены, это выглядело как «голливудская коктейльная вечеринка»[45].

Артур школу обожал[46]. На уроках истории он проникся искренним восхищением к отцам-основателям, чувствуя в них родственные души, особенно в Томасе Джефферсоне. Как и Джефферсон, юный Арти питал живой интерес к самым разным вещам: искусство, естественные науки, литература, история, спорт, бизнес – он хотел попробовать себя во всем; а в «Эразмусе» уделяли большое внимание внеурочной деятельности. В школе функционировало около сотни тематических клубов – на любой вкус. Зимой во второй половине дня, когда заканчивались уроки и сгущались сумерки, школа ярко освещалась, по периметру внутреннего двора сияли окна, и в коридорах то и дело можно было услышать: «Господин председатель! Огласите регламент!» Это собирались на очередные заседания ученические клубы