Император Николай I - стр. 22
Эта партия была желанна Екатерине II; она фактически являлась ее инициатором. Густава принимали с необычайным радушием; на внимание и затраты не скупились. Однако получилось все совсем не так, как предполагала Императрица. В последний момент Король Густав отказался принять условие, чтобы его жена сохранила верность Православию, и отбыл из России[30].
Екатерину от такого демарша чуть не хватил удар. Узнав новость, она первое время не могла вымолвить ни слова. Настроение было самое безрадостное. Преданная ей графиня В. Н. Головина описала вид Императрицы на одном из балов, который давал в Зимнем дворце вскоре после размолвки с Королем Великий князь Александр Павлович:
«Государыня тоже присутствовала на празднестве, она тоже была вся в черном, что я в первый раз видела[31]. Она носила всегда полутраур, кроме совершенно исключительных случаев. Ее Величество села рядом со мной; она показалась мне бледной и осунувшейся… „Не находите ли вы, – спросила она меня, – что этот бал похож не столько на праздник, сколько на немецкие похороны? Черные платья и белые перчатки производят на меня такое впечатление“».
Говоря о печалях бабушки в последние месяцы ее земного срока, Николай Павлович упомянул лишь об одной причине. Существовала и другая, может быть, еще более важная. Вряд ли он о ней не знал: при его любви и интересе к прошлому такое труднопредставимо. Однако Николай Павлович всегда был слишком деликатным, слишком уважал своих предков, чтобы обсуждать, а уж тем более осуждать даже прискорбные их дела.
В данном случае речь шла о желании Екатерины II совершить новый династический переворот: лишить сына Павла прав на Трон, сделав Тронопреемником внука Александра. Первый переворот, в июне 1762 года, направленный против супруга, ей блестяще удался. Тогда группа гвардейских офицеров под главенством Екатерины свергла с Престола внука Петра I Императора Петра III (1728–1762), вскоре убитого[32].
Теперь новый план: лишить сына убитого Монарха видов на Корону. Это была старая идея Екатерины, в последние месяцы принявшая просто маниакальный характер. Однако «проект» осуществить так и не удалось.
За спиной Павла Петровича Екатерина хотела добиться от Цесаревны Марии Федоровны согласия на подписание «Манифеста об отречении». Мария Федоровна хоть и трепетала перед свекровью, но недвусмысленно отвергла подобное предложение. Екатерина была потрясена; она не ожидала такой твердости от этой «неблагодарной нищенки».
Да и другой ход не принес желаемого. Внук Александр, когда перед ним она поставила вопрос о согласии стать Цесаревичем, ничего, кроме каких-то нечленораздельных слов, не произнес. Императрица знала, что Александр «нежный» и «слабохарактерный», и вот лишний раз в том убедилась. Императрица была раздосадована и все время, как отмечали очевидцы, находилась в плохом расположении духа. Екатерина Алексеевна не умела проигрывать и редко была способна принять проигрыш на свой счет…
Естественно, что малютка Николай был далек от всех страстей, бушевавших вокруг Трона. В первые месяцы он оказался вдали и от своих родителей. Сразу же после Крещения Екатерина взяла внука под свое покровительство, лишив родителей возможности даже видеть Великого князя. Так давным-давно, в сентябре 1754 года, поступила с ней, молодой Цесаревной, Императрица Елизавета Петровна, отнявшая сына Павла у матери сразу же после его рождения. Тогда Екатерина страдала, а в своих «Записках» о том говорила как об «акте жестокости». Теперь и она поступила точно таким же образом.