Император из провинции - стр. 43
— Твою мать!!! — истошно заорал я, вздрогнув всем телом и, по-моему, поседев.
Побелевший лицом Козлов выдал набор нечленораздельных слов, перемежаемых крепким матом, и полез трясущейся рукой за пистолетом.
В этот миг из дверного проёма, ведущего в соседнее помещение, вышел высокий седовласый человек в чёрной рясе. Его глубоко упрятанные в череп глаза, смотрели на нас со спокойным любопытством. Он обладал шикарной белой-белой бородой, которая спускалась до середины груди, и острым, ястребиным носом, нависающим над серыми, плотно сомкнутыми губами. Длинные волосы старика были перехвачены красной лентой, а высокие скулы отчётливо выступали на измождённом лице, покрытом сетью мелких морщин.
Сержант, справившись с испугом, проблеял, держа руку недалеко от кобуры:
— Гражданин, вы кто такой? Как здесь оказались? И что тут делаете? Вы сатанист?
— Боже упаси, — выдохнул пришелец, осенив себя крестным знамением и блеснув серебряным кольцом на пальце. — Я отец Леонтий. Тут недалече с сыном живу. Иногда прихожу в эту церковь, дабы прибраться немного. Грешно в таком запустение держать святое место.
— А ничего, что уже почти ночь на дворе? — подозрительно осведомился я, всё ещё ощущая, как дрожат поджилки.
— А чем ночь хуже дня? — спросил старик, мягко улыбнувшись.
— Не видно же ни хрена… — протараторил полицейский и осекся, приложив ладонь ко рту. — Ой, простите, батюшка. Нельзя же здесь выражаться.
— Nemo sine vitiis est, — сурово выдал на латыни Леонтий, сдвинув лохматые брови, похожие на толстых гусениц, покрытых длинными волосками. — Откажись от сладкого на неделю и будешь прощён.
— Так точно! — гаркнул Козлов, резко выпрямив спину, а затем шёпотом спросил у меня: — Чего батюшка сказал-то? Это английский? Ты же в столице жил. Должен знать языки.
— Ага, жил, и пару раз чуть не сдох, — тихонько проговорил я с затаённой горечью. — Это он на латыни произнёс. Я немножко знаю её.
— Так чего он хотел-то?
— Говорит, вертел я тебя пузатый… ладно, шучу, расслабься. Он сказал, что никто не лишён пороков, — усмехнувшись, перевёл я, после чего громко спросил у батюшки, который не обращал внимания на наше шушуканье: — А вы тут молодого парня не видели? Рожа у него такая толстая, противная.
— Нет, не видал. Давно сюда никто не захаживал, — ответствовал тот, степенно погладив бороду.
— Эх, — сразу сдулся полицейский, печально опустив плечи. — Зря, значит, ехали.
— Не зря! — громыхнул Леонтий, полыхнув глазами. — Вы в церкви побывали!
— Это верно, это верно, — зачастил сержант, мрачно надув щёки. — Меня, кстати, Николай зовут.
— А я Роб.
— Раньше тебя нигде не мог видеть? — вдруг спросил батюшка, изучая мою физиономию пристальным взглядом. — Глаза у тебя знакомые.
— Нет, — отмахнулся я, чуть улыбнувшись. — Совершенно точно нет.
Козлов покосился на меня, а потом грустно промычал, переживая о своём:
— Поехали мы тогда восвояси, отец Леонтий. Может, вас подвезти куда-нибудь?
— Кхем-кхем, — предупреждающе покашлял я в кулак. Сейчас вот старик зарядит какую-нибудь деревню, до которой ехать ещё час, и вези его, а время уже и так много.
— В Грязьгород мне надо, — проговорил батюшка, чем вызвал мой облегчённый вздох. Ну, так можно. Место в машине есть. Авось ещё и освятит её, чтобы не ломалась. Хотя, может быть, она наоборот — сгинет со смрадным запахом. Чую это четырёхколёсное «чудо техники» было создано при непосредственном участии Сатаны. Больше ничем я не могу объяснить то, что от этой машины больше горя, чем пользы.