Императив. Беседы в Лясках - стр. 32
– Получается, что и в Америке политическая система не выдержала испытания временем.
– Да, мы все видим, что в XXI веке нужны новые решения. И уже ностальгия за такой традиционной демократией не имеет смысла, надо придумать какие-то новые формы демократии. Старые не оправдывают себя.
– В Европе тоже появление всевозможных протестных партий, как в Италии, возможно всюду?
– Клоуны появились во всех странах, даже в Польше имеем одного певца, который стал довольно сильным политиком, и это одна из важных партий в парламенте.
– И у мировой системы нет рецепта в борьбе с подобными партиями?
– Да, нет пока способа, как это остановить.
На съемочной площадке, 1991 г.
– Что с демократией как с идеалом?
– Не работает. В принципе важно более серьезно элитам подумать, где могут быть ошибки. И то, что я пытался сказать раньше, что эта идея – «один человек – один голос» – без проверки избирателей ошибочна. В XIX веке была проверка – только люди, которые чего-то достигли в жизни, имели право голосовать. Это был ценз, и это казалось несправедливо, потому что бедные не могли голосовать, не имеющие образования не могли голосовать. Сейчас появились требования, и это в Америке, я читал об этом, чтобы была хотя бы электронная проверка: если идешь на выборы, ты должен знать, за какую программу ты голосуешь. Если не понимаешь программы – иди назад, проверь и еще раз подходи к урне. Конечно, пока это нереально. Мне кажется, что пока никто не имеет решимости ввести такую систему. Но она кажется необходимой, потому что люди голосуют безответственно. Безответственно в том смысле, что это каприз, а потом избиратель не рад, как с брекситом было.
– Я думаю, с брекситом была еще одна проблема – часть людей не поверили в то, что такое возможно, и не пошли голосовать. А те, кто голосовал «за» – были мобилизованы.
– Да, конечно. Но это тоже безответственный подход. Конечно, там голосовать не пришли многие противники брексита, но знаю, что половина голосовали все-таки за брексит. И я вижу, что сейчас появляется на горизонте это видение нового, другого мира, который приходит. И это интересно, знаете, – то, что происходит с головой человечества, что с хвостом… Великие вещи происходят. Мы знаем, что люди не должны голодать, мы знаем, что люди должны жить в безопасности – ходить по улицам и не бояться, и т. д. и т. п. Всего этого мы достигли в развитых странах, где находится голова, а хвост этого не имеет. Но то, что происходит сейчас, – то, что в Африке не хватает воды, что они там голодают, где-то в джунглях на сотовых телефонах смотрят нашу рекламу, смотрят, сколько мы едим, как мы хорошо живем. И кажется, что приближается такое переселение народов, какое уже было два тысячелетия тому назад, когда в Азии степь осталась без воды.
– И они все пошли на Рим…
– Ну да, пошли на Рим. Но Рим хотя бы защищался, потому что имел ясную идею, что он представляет собой высшую цивилизацию и имеет право защищать это. Не защитил. И начался новый процесс развития, в конце которого уже в XI–XII веках Европа поднялась даже выше, чем была в римские времена. Она втянула в себя варваров, и они впитали ее культуру.
– Но 800 лет было потеряно для развития.
– Конечно. Но посмотрите, как это будет сейчас. Никто не имеет морального права поставить пулеметы на остовах Средиземного моря и стрелять в тысячи людей, которые будут к нам плыть не по политическим, а по жизненным причинам. Мы не имеем вообще морального права защищать себя – колониализм оставил такую память, что… Европа чувствует себя виноватой в бедности этих стран. Хотя это не совсем правда – наоборот, если бы не было колониализма, могло быть еще хуже. Видите, как это происходит в этих развитых странах Африки, например в Южной Африке, когда несправедливая система исчезла, но в тот же момент началось огромное падение производства. Многие люди там говорят, что раньше был несправедливый закон, но он соблюдался, а сейчас у них хорошие законы, только никто их не соблюдает.