Императив - стр. 34

Кеб быстро домчал их обратно до отеля. Алиса вылетела из машины первой. За ней выбрался Максим и попёр к двери отеля, как танк. Лицо его раскраснелось, глаза блестели безумием.

– Я ещё нужна? – пискнула Алиса, обращаясь к Владимиру.

– Нет! – рявкнул мужчина в ответ. – Завтра в девять в фойе! Идите!

Это было не слишком вежливо, но Алисе этого было достаточно. Она едва не бегом помчалась в сторону лифтов, лишь бы поскорее оказаться подальше от Максима и от всей этой ситуации вообще. Девушка вбежала в свой номер, захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной и сползла на пол. Естественно, ни о каком походе в «Shelter» не могло быть и речи. Ни за что!

***

Хев в одиночестве сидел в тени в дальнем углу главного зала «Shelter». Перед ним стоял полупустой стакан воды, к которому он притронулся лишь однажды. Лицо его оставалось каменным, как и всегда. Хев застыл, опираясь подбородком на сложенные домиком пальцы, и буравил пристальным взглядом вход в клуб. Дважды к нему неслышно подходили Нижние и подобострастно опускались перед ним на колени. Хев лишь коротко качал головой, не глядя на них. Девушки молча уходили, не рискуя докучать Верхнему.

По случаю вторника двери открывались не слишком часто, но и этого ему хватало. Каждый раз, когда в клуб проскальзывала женская фигурка, у него в предвкушении сжималось сердце. Но Птичка не появлялась, и разочарование захлёстывало его до того самого момента, пока дверь не откроется снова. Наличие столь сильных эмоций было странным. Хев и приветствовал их, и злился. Недовольство его было понятно – его Птичка всё-таки не пришла. Но, что удивительно, это волновало его гораздо сильнее, чем обычно. Его давно не трогали отказы. Он привык относиться к ним так, как относятся те, кто в Теме. Как к заключению сделки или её срыву.

Похоже, Птичка задела в нём очень опасную часть. Ту, что он в себе подавлял давно и упорно. И в то же время Хев с изумлением понял, что ему нравится это новое чувство. Вчера он понял, что был ещё жив, хотя давно уже похоронил себя. До вчерашнего дня он жил механически. Просыпался, одевался, тренировался и снова ложился спать. Его дни были чередой одинаковых рутинных событий. Целью и смыслом своего существования Хев считал поддержание приюта, в котором вырос. Это было его единственным предназначением.

Раньше Хев подавлял в себе любые эмоции, всегда сохранял холодную голову. Он давил ярость во время боя, и это позволяло ему побеждать. Он глушил отчаяние, и это помогло ему выжить. Он держал в кулаке свои страсти, и это позволило ему иметь хоть какие-то отношения с женщинами. Со стороны жизнь Хева казалась полной. Сам Хев считал её полной до вчерашнего дня. Но теперь он вдруг ощутил биение сердца в груди, движение лёгких при дыхании.

Вчера, когда Птичка мурлыкала в его руках, Хев с удивлением понял, что она тёплая. Нелепость этой мысли поразила его самого. Странно, но раньше он не обращал внимание на то, что женщины – тёплые. Он не замечал их запаха, вкуса, не ощущал текстуры их кожи. Они были почти безликими, как и всё, что его окружает. Но вчера, когда эйфория оргазма схлынула, он вдруг остро ощутил, какая Птичка маленькая. Он почувствовал, какая у неё нежная кожа. Не отметил, как факт, а именно ощутил. И это оказалось приятно.