Имитация. Когда космос становится реальным - стр. 17
Глава 2. Начало имитациии
На следующий день вставать пришлось в шесть утра. На нас были полетные комбинезоны – такие, как у настоящих астронавтов; у меня феолетового цвета, у Ашота – коричневого, у Сергея – красного и у Марины – зеленого, каждый цвет выбирал заранее, исходя из личных предпочтений, правда, у нас были шевроны с уточняющей позицией: «Испытатель такой-то». Мы выполнили все процедуры: гимнастику, плавание, завтрак по специальной диете, прошли медицинские тесты и, облачившись в комбинезоны, взошли в… в небольшой кинотеатр.
– Это еще что? – не понял я, когда нас пригласили усесться на мягкие и уютные кресла.
– Покажут фильм, – ответил Сергей, который, видимо, знал больше меня.
– Что за фильм? Мы ведь все учебно-практические фильмы просмотрели… Или это обращение президента к нам? – попытался съехидничать я.
Но пояснил мне Геннадий Андреевич, который появился в проеме двери:
– Согласно старой советской, а теперь и российской традиции, мы посмотрим художественный фильм «Белое солнце пустыни»…
– Оп-ля, – произнес я в недоумении. Этот фильм мне был известен с детства, причем те события, которые освещалась в нем, когда-то происходили и в Узбекистане; поэтому ничего нового для себя я не открывал, хотя для моих коллег восточная культура и образ жизни могли быть познавательными. Однако Масляков понял это по-своему:
– Анвар, это традиция появилась с полетом пилотируемого корабля «Союз-12». Предыдущий – «Союз-11» – оказался трагическим для трех астронавтов – они погибли. И с тех пор те, кто смотрел этот фильм, избегали подобной участи. «Белое солнце в пустыни» – это наш талисман, и его смотрят не только наши астронавты, но и иностранцы. И для вас он будет неким символом удачи!
– А-а-а, ясно, – пробормотал я и уселся поудобнее. Традиции нарушать нельзя! Раз так заведено до меня, то это следует воспринимать как некую культуру образа жизни астронавтов.
Свет погас, включился видеопроектор, из динамиков ударил шум… «Восток – дело тонкое!.. Сухов, ты же стоишь одного взвода, а то и роты!.. Зухра, Лейла, Гульчитай… Гульчитай!!! Советская власть освободила вас… Саид, что ты здесь делаешь?.. Стреляли!.. Теперь у каждого из вас будет по одному мужу… Гульчитай, открой личко!.. Павлины говоришь? Хэ!.. Ваше благородие госпожа чужбина, крепко обнимала ты, да только не любила… Знаешь, Абдулла, я мзду не беру, мне за державу обидно…» – все эти фразы и образы скакали перед мной и я испытывал определенное чувство удовлетворения. Моим друзьям фильм тоже оказался по вкусу. Классика советского вестерна!
А после завершения демонстрации, мы встали и прошли в полигонный зал Тестово-испытательного центра. Там под гигантским закрытым куполом находился корабль-макет, полная копия «Радуги». Насколько я знал, настоящий галеон находился в ста километрах от нас, тоже на стартовой площадке, именуемого как завод-космодром «Сибирь». Только он не был готов к полету, так как его собирались «довести» до безопасного уровня по ежедневным результатами нашего имитационного полета. Я видел, как железнодорожные составы под наблюдением вертолетов везли туда какие-то огромные части и механизмы.
Безымянный корабль-макет, как я говорил, был огромным и внушал уважение к его конструкторам. Наверное, технология его создания считалась более сложной и прогрессивной, чем при строительстве тяжелых атомных подводных крейсеров стратегического назначения. Я знал, что были семь попыток со стороны китайцев, французов и американцев заполучить доступ к любой технической информации к марсианской программе и к «Радуге» в отдельности, однако спецслужбы действовали как надо, и шпионов вылавливали, одного даже пришлось застрелить, так как тот сопротивлялся при аресте. Секретность была во всем, что касалось и нашего имитационного полета. Мы своим семьям лишь сказали, что откомандированы на 150 дней без права переговоров по Интернету или телефону, и чтобы они не беспокоились. Что с нами и где мы – это была государственная тайна, и все участники эксперимента безропотно отнесли к этому требованию.