ИМ ХОчется этого всегда - стр. 9
Я поджал губы и покачал головой.
– У меня по утрам сбои, – посетовал я. – Еще раз, пожалуйста, Коломиец, о чем это вы?
– Я говорю о неприятностях, которые могут быть причинены нам флэшкой, которая окажется в руках конкурентов.
– Что вы имеете в виду?
Имею я право тоже хоть немного побыть идиотом?
– Ну, карта памяти, на ней данные… Руководители конкурирующих компаний могут сыграть на знании нашей стратегии…
– Вы так думаете или у вас уже есть подтверждения тому?
– Я выстраиваю логический ряд. Я предполагаю.
– Я правильно понял: вас больше тревожит не факт хищения принадлежащей вам вещи, а катастрофические последствия этого?
Коломиец затревожился. Небрежно законспирированная версия, которая могла стать для меня причиной срыва, обнажалась и принимала весьма непристойный вид. Я предложил ему дилемму, и он, не подумав, выбрал самое важное, на его взгляд, решение.
– Естественно, я беспокоюсь за последствия. Сама флэшка – грош ей цена. Но последствия могут быть разрушительными.
– Вы ясно понимаете то, что сейчас сказали?
По лицу Коломийца я догадываюсь, что не совсем.
– Ладно, решение я уже принял, – я взвалил локти на стол и, рассмотрев собственный мобильник, уложил его перед собой.
– Да что тут воду лить, – буркнул кто-то из толпы. – И так все ясно! Пять лет скрепки не пропадало, а тут нате… хрен в томате… Что тут непонятного…
– Все знают…
Эту фразу я поймал сразу, потому что ждал ее. Мгновенно выхватив взглядом одного из самых успешных менеджеров отдела Лукина, я ладонью приподнял его со стула.
– Что все знают, Виктор?
Он замялся. Если бы он был поумнее, то непременно отмазался бы от этого крестного хода. Благо, поводов у него было немерено – он постоянно на взводе, то есть в работе. Оттого и получает публично за мой счет то путевку в Анталью, то плазменный телевизор, предлагаемый Такеши Китано. Такой же телевизор у меня в холле компании. И вот только сейчас он начинает понимать, зачем Коломиец их привел. Привел-то всех, а говорить по сути одному Лукину. Самое смешное, что и промолчать теперь нельзя, потому что он ходит по отделу гоголем на правах старшего и дерзкого. Но и говорить тоже страшно – а ну да выяснится, что все то, что все знают, – шняга, да и кто ему говорил, что все думают так же, как и он?
– Мы работаем в отделе уже пять лет, – начал Лукин по примеру Коломийца. – Все эти годы мы знаем друг друга как близких. За пять лет не пропало и ручки со стола…
– Это что, урок истории? – врезался в его мутный диалог я. – Лукин, вы тут заверили меня и остальных, что все что-то знают. Я хочу услышать, что именно знают все и не знаю один я.
– Нас в отделе было девятнадцать человек…
– Почему было?
– Потому что сейчас нас двадцать…
– Не останавливайся.
– Пока нас было девятнадцать, у нас никто ничего не крал… – Лукин заговорил тише, потому что ему и самому ясно, что он выдает информацию, достойную дебила. – Но как только нас стало двадцать, тут же случилась кража…
Я раздраженно покусал губу. Еще один мудак, который заставляет президента лично называть фамилии. Еще ночью я обдумывал, как буду давить Факина. Я представлял эту игру долгой и трудной. Не успел я проснуться, как мне тут же предлагают беспроигрышный вариант. Остается только войти в тему и закончить ее. Но нет, ребята, это не то… Это как если бы я просто не принял Факина на работу.