Илья Муромец. Святой богатырь - стр. 38
Как раненый тур, заревел Свенельд, увидев среди войска, по византийскому плану построенного, юного князя Олега, и ринулся в самую середину щитов и копий, нарушая все правила войны. Не вызвав бояр для переговоров или поединщиков. За ним, как стадо зубров, с ревом и гиканьем пошла в сечу вся дружина варяжская. Будто таран живой, вломились они в стройные ряды Олегова войска, стремясь пробиться к нему, его достать, его кровь пролить!
Рыжие и седые, иссеченные в сражениях, изрубленные мечами славянскими, саблями кочевников, обожженные огнем греческим, страшны были варяги в ярости своей. И дрогнула опешившая дружина Олегова, и попятились воины его, прикрываясь от ударов чудовищных топоров щитами. А когда пали в первых рядах стоявшие старые бойцы, еще помнившие Игоря, молодая дружина бросилась бежать к городу.
И дрогнула вся красота построения, вся нарядность изготовленного к бою войска! Еще дрался, выставив мечи и копья, первый полк дружинников, стоявший оскальзываясь на трупах, посеченных в начале сражения, а сзади уже не было никого! Толпа бессмысленная, конна и пеша, неслась к мосту, ведущему в крепость.
– Князя! Князя спасайте! – кричали воеводы.
Но давились на мосту обезумевшие от страха смертного люди, топтали упавших, а с боков и сзади напирала на них стальная киевская конница, давила конями, рубила по безоружным рукам, колола в испуганные лица копьями. Направо и налево взмахивая длинным мечом, с развевающимся, будто крылья, корзно, плыл по толпе яростный Свенельд, а за ним, будто навоз с дороги спихивая вилами, теснились варяги с копьями, сваливая все, что давилось на мосту, в ров. Бились и хрипели сбрасываемые на людей кони, звериными голосами кричали раненые и затоптанные…
На плечах бегущей дружины ворвались киевляне в Овруч.
Глядя побелевшими от ужаса глазами на горы трупов, белый как рубаха, едва держась в седле ведомого под уздцы коня, в Овруч въехал Ярополк. Полумертвый, повалился на руки гридней с коня.
– Где Олег? – простонал он. – Где Олег-князь?
– Да кубыть его с мосту спихнули… – сказал кто-то в толпе.
– Кто видал? – крикнул с плачем князь Ярополк. – Кто видал?
Гридни и дружинники молчали.
– Искать! – прорычал князь.
Дружинники кинулись по ледяному скату в ров, где еще слышались стоны и хрипы разбившихся и подавленных. Гору трупов разобрали к полудню, когда солнце поднялось из дрожания воздуха и пара, что шел от остывающих по всему полю трупов, и мертвенно уставилось белым глазом на залитый кровью Овруч.
Князя Олега принесли не скоро, едва опознав его среди других раздавленных по кольчуге. Полудетское безбородое лицо его было смято конской подковой, руки выломаны и перебиты, потому и у застывшего трупа болтались как тряпочные. Его принесли и положили на ковер перед князем, который все время поисков неподвижно сидел на вынесенной лавке посреди площади у терема.
Ярополк пал на колени и подполз к брату. Юный Олег глядел открытым глазом в белесое зимнее небо и оттого, что лицо его было раздавлено, казался улыбающимся. Поскуливая, Ярополк взял в свои ладони неестественно вывернутые руки Олега. Они болтались, как бескостные. Сложил их у брата на груди, убрал со лба прилипшую прядь русых волос и вымазал руку в крови и мозге. Хотел вытереть руку о снег, но увидел в толпе Свенельда.