Илья и черная вдова - стр. 23
— Тебе не за что извиняться и прощать мне тебе нечего, — разве что то, что исчез без следа, сердце мне вынув и порвав, но ведь это я сама виновата.
— М? — Илья нахмурился, сжал зубы и дернул головой так, словно у него шею свело, и пробормотал досадливо: — Вот же я кусок идиота.
А меня осенило.
— Ты не помнишь ничего, так?
Илья потупился и схватился пальцами за переносицу, отворачиваясь.
— Слушай, только на свой счет ничего не принимай, Инна. Я никакой тогда был. Вот прямо в ноль.
Меня омыло сначала горечью пополам с обидой, а потом пришло какое-то нездоровое злое веселье. Вот же ты дура и неудачница, Инка. Один раз у тебя в жизни случился такой, что не забыть, ни равного тому, ни повторений, а для мужика, с кем подобное пережила, этого как будто и вовсе не было. Проходной перепих по-пьяни, о котором у него и малейших воспоминаний не сохранилось. А ты тут обмираешь, застываешь, улетаешь, только глаза в глаза. А у него не было ничего! Ну и как тут хотя бы чуток собственного достоинства сохранить?
— Ты ни к чему меня не принуждал, не обидел и больно не сделал. Все было… — волшебно и неповторимо, и я люто завидую тем женщинам, что знают каково это — оказаться с тобой в постели с трезвым, если уж в “никаком” состоянии было так хорошо, — нормально. Я же прекрасно понимала, в каком месте работала, и что за состояние там у мужчин. Так что, все в порядке, честно. Можем тему эту закрыть раз и навсегда, — стоять и дальше вот так становилось все более неловко, и я попятилась из комнаты. — Ты хотел мне дом показать. Попасть в санузел я бы сейчас не отказалась.
— Говно разговор вышел, — пробормотал Илья себе под нос, явно сильно раздосадованный и быстро пошел по коридору, махнув мне следовать за собой.
Довел до конца коридора, хлопнул ладонью по выключателю и толкнул дверь в ванную, совмещенную с туалетом.
— Полотенце чистое вон на полках, — указал он кивком, не входя. — Не торопись, я за девочкой присмотрю.
И ушел, хотя мне показалось, что даже сбежал. А я открыла кран и подставила пальцы под струю, дожидаясь теплой, и неотрывно глядя на себя в идеально чистое зеркало.
— Он ничего не помнит, — прошептала и усмехнулась. — Он не помнит меня. И это чертовски несправедливо ведь.
Внутри родилась шальная какая-то решимость. Я пять лет жила воспоминаниями о мужчине, что меня вовсе не помнил. И вот мы опять вместе, и это ненадолго. Возможно, снова всего лишь на одну ночь. Так не будет ли справедливым, если я получу нечто вроде компенсации за эти мои болезненные воспоминания. Повторение той ночи, но так, чтобы он теперь все запомнил. Ну и пусть, для него это не будет чем-то знаковым. Пусть, я рискую показаться ему долбанутой озабоченной бабой, чьего мужа едва похоронили, а она уже на другого лезет. Какое мне дело до этого, если мы разбежимся потом, и все на этом? Вдруг это станет для меня наоборот пилюлей трезвости и забвения, потому что все окажется совсем не так, как я запомнила, и я смогу дальше жить, закрыв эту страницу своей жизни, как это сделал Илья.
— Правильнее будет сказать, что он ее и не открывал, по сути, — пробормотала, умываясь и собираясь с духом.
Вышла из ванной, увидела Горинова стоящего в дверях спальни и неотрывно смотрящего на Нюську. Он повернулся ко мне, и все внутри трусовато задрожало, когда я пошла на него, не позволяя себе передумать.