Илон Маск - стр. 25

Как и Маск, Ресси перевелся в Пенн, и поэтому их обоих поселили в общежитии для первокурсников, где было запрещено устраивать вечеринки и принимать гостей после десяти часов вечера. Ни один из них не склонен был следовать правилам, поэтому они вместе сняли дом в неблагополучном районе в западной части Филадельфии.

Ресси предложил устраивать большие ежемесячные вечеринки. Они наглухо закрывали окна и развешивали в доме черные лампы и фосфоресцирующие плакаты. Однажды Маск обнаружил свой стол прибитым к стене – Ресси раскрасил его светящимися в темноте красками и назвал художественной инсталляцией. Маск снял его, сказав, что это стол. Они нашли на свалке металлическую лошадиную голову и поместили внутрь красную лампочку, чтобы из глаз сияли красные лучи. На одном этаже играла группа, на другом – диджей, на столах стояло пиво и лежали шоты из желе, и кто‐нибудь обязательно дежурил у двери и брал с каждого гостя по пять баксов за вход. Порой в дом стекалось по пятьсот человек, и это с лихвой покрывало месячную арендную плату.

Побывав у сына в гостях, Мэй пришла в ужас. “Я вынесла восемь пакетов с мусором и подмела, думая, что за это мне скажут спасибо, – говорит она. – Но они даже не заметили”. На той вечеринке ее отправили в комнату Илона по соседству со входом, велев забирать у гостей верхнюю одежду и стеречь деньги. Она зажала в руке ножницы, которые готова была пустить в ход, если кто‐то попытается украсть кассу, и передвинула матрас Илона к одной из внешних стен. “Дом от музыки ходил ходуном, я боялась, что обвалится потолок, и потому решила, что у стены мне будет безопаснее”.

Хотя Илону нравилась атмосфера веселья, на вечеринках он никогда не бросался в омут с головой. “Я всегда был трезв как стеклышко, – говорит он. – Адео напивался до безобразия. Я стучал к нему в дверь и говорил: «Чувак, выходи и следи за вечеринкой». Но в итоге следить за всем приходилось мне”.

Впоследствии Ресси восхищенно рассказывал, что Маск обычно казался несколько отстраненным. “Ему нравилось быть на вечеринке, не погружаясь в происходящее полностью. Единственным, на что он мог подсесть, были видеоигры”. Несмотря на весь этот разгул, Ресси понимал, что Маск по природе своей отчужден и отрешен, как наблюдатель с другой планеты, который пытается понять, как общаться с людьми и быть в компании. “Жаль, Илон не знал, как быть немного счастливее”, – говорит он.

В 1990‐х годах амбициозных студентов университетов Лиги плюща тянуло либо на восток, в позолоченные миры банков на Уолл-стрит, либо на запад, к технологическому утопизму и предпринимательскому рвению Кремниевой долины. Учась в Пенне, Маск получил несколько предложений по стажировке с Уолл-стрит, и они были довольно заманчивы, но финансы его не интересовали. Он считал, что банкиры и юристы не вносят достаточного вклада в общество. Кроме того, ему не нравились студенты, с которыми он встречался на занятиях по бизнесу. Гораздо больше его манила Кремниевая долина. Шло десятилетие рационального энтузиазма, когда можно было просто прибавить