Иллюзия вторая. Перелом - стр. 13

Самое главное – сохранить.

И сохранить себя – это одно, а выжить – иногда совсем противоположное.

Так и получается, что «ничего» и «пустота» – это слова-антонимы. Ничего – это ничто, пусто, но пустота – совсем наоборот – это уже что-то, это уже какое-то вмещение внутрь. Это уже начинка.

Пустота олицетворяет собой подготовленное к привычной нам жизни бытие, а пусто – воплощает его изнанку, его обратную сторону – небытие. Впрочем, и то и другое – лишь часть общего процесса. И то и другое – лишь полосы на шкуре зебры, и не имеют они ни начала ни конца.

Бытие. Небытие.

Материя. Антиматерия.

Время. Время вспять.

В окончательной сумме всего со всем всегда будет ноль и в этом нуле будет заключен смысл, который так алчно ищет мыслящий человек.

Смысл, который так бережно хранит философ.

– Бесполезно, – Артак был спокоен, и казалось, чего-то ждал, – бесполезно. Зрение здесь бесполезно. Только чувства. Чувства и действия. Только они здесь что-то значат. Только они способны осветить хоть немного этого пространства и, кто знает, возможно, тогда глазам станет светло и ясно. Или, хотя бы, станет немного яснее чем сейчас. Нам подходит любой вариант.

– Я не могу понять что вокруг, – Агафья Тихоновна говорила прямо в темноту, не зная где находится дракон, – пустота или ничего нет?

– Вы считаете это важным?

– Конечно, я считаю это важным. Ничего нет – это ничего нет, это ничто, абсолютный вакуум, это смерть всего материального. Если хотите – даже не смерть, а противоположность всего материального, ничто – это физика наоборот, это анти физика и удаляющийся цифровой ряд, бегущий в обратном направлении. А пустота – это уже закладка, это уже заполненное и готовое к употреблению ничто, пустота – это поле, на котором может произрастать нечто физическое и осязаемое человеком, нечто привычное для людей и их глаз, – акула вертела головой, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь, – понимаете разницу?

– Да, я понимаю, – Артак шумно и мысленно вздохнул, – как раз я и понимаю.

На одно мгновение Агафье Тихоновне показалось что он немного разочарован или даже раздавлен навалившейся на него тьмой.

– Где он сам? Его нет тут, с нами?

– Он без сознания, – дракон повторил свои же слова, – и именно поэтому так темно. А мы с вами всего лишь жильцы в здании, выстроенном его сознанием. Его сознание, его мысли, его собственный мир и есть наш дом. И в нашем доме сейчас выключили свет. Или даже не так, – Артак на мгновение задумался, – не просто выключили свет! В нашем, полностью электрифицированном доме сейчас полностью исчезло само электричество. Исчезло как факт, исчезло как материя, исчезло как физическая величина.

– Но разве мы сами не являемся чётким и недвусмысленным указанием на наличие этого самого сознания? Ведь вы сами, Артак – не что иное как его мысли – и вы есть, вы существуете, не так ли? А раз вы никуда не пропали, то существует и основа этого самого сознания – вы – ведь мысль – это прежде всего способность этого самого сознания выражать себя, мысль – это его способность вывернуть себя наизнанку. А наизнанку можно вывернуть лишь только реальные вещи, не так ли? – Агафья Тихоновна немного помолчала и закончила:

– И я – его речь – точно такая же способность того же самого сознания, но уже в вербальной, и поэтому, иногда в несколько искажённой, по отношению к мыслям, форме. Я правильно всё понимаю? – Агафья Тихоновна говорила размеренно, в полной и непроглядной темноте, и от этого её голос звучал несколько зловеще.