Иллюзия нашей войны. Книга первая. Острые фразы - стр. 23

– Мама в девстве так делала, когда я разбивала коленки, – смутившись, оправдывается девушка.

Я не знал, как реагировать на все это. Ее помощь казалась мне какой-то дикой. На ее месте я мог представить кого угодно, но только не эту надменную и упрямую девицу. Когда она закончила с моим лицом, мы оба встали, и я начал искать свой телефон в кармане джинсов. Пока я вызывал такси, Ивенс все еще стояла за спиной. Наверняка ждала благодарностей. Поворачиваюсь к ней, чтобы и вправду поблагодарить, но она в очередной раз сбивает меня с толку, протягивая что-то в руке.

– Что это?

– Рубашка моего отца. Твоя футболка вся в крови.

– Я…

– Можешь не отдавать, – она тут же перебивает меня и быстро уходит в дом.

И что это вообще было? Для чего ей все это? Кажется, я совсем перестал понимать женскую логику. Хотя кто ее вообще может понять? Свет в доме до сих пор не загорается. Интересно, она специально не включает свет, чтобы не привлекать внимание придурка, живущего вмести с ней или это у меня уже паранойя?

Утро оказалось не таким радужным и бодрым, как зачастую показывают в рекламах. Мое утро было ужасным. Сегодня так точно. Пытаюсь встать, но что острое, словно нож режет прямо по животу, не давая возможности поднятья. Провожу ладонью по краю ткани светлой майки, слегка обнажая край живота, и тут же ужасаясь увиденному. Облокотившись одной рукой за край кровати, заваливаюсь на бок, чтобы все-таки подняться, правда, получается не с первой попыткой. Снова прикасаюсь к животу, на этот раз осматривая его полностью. Огромные три полосы красовались вдоль ребер. Синяки выглядели и правду ужасно, хотя это не самое страшное, что могло со мной произойди. Вчера Джек был не слишком сильно зол, но все же о наказании он не забыл. Мучитель делал все, чтобы я ни на секунду не забывала о нем. Я и не забывала, поскольку каждый шрам и каждый синяк на моем теле напоминал мне о нем. Когда-нибудь мама откроет глаза, и у него больше не будет никаких козырей в рукаве. Мама – мой единственный повод быть сильной. Ради нее я молчу. Чтобы он не сделал, я буду молчать и дальше. Лишь бы она была в безопасности.

Я думала, что самым сложным было подняться с постели, но надеть ботинки оказалась практически непосильной для меня задачей. Провозившись еще какое-то время, чтобы натянуть обувь, не нагибаясь, я все же справилась, хоть и потратила на это кучу нервов.

– Кэт, у меня потрясающая новость, – протараторила Лина, пытаясь отдышаться.

Давно уже не помню, чтобы меня так называли. В последний раз я слышала короткое «Кэт или Кэти» от старушки по соседству, которой еще в детстве мы с отцом помогала подстегать газон. Непривычно слышать его снова.

– Хоть что-то положительное за утро. Выкладывай.

– Говорят, мистера Овена не будет до конца недели, и нам заменили его лекции на занятия с Хастером?

– И? Когда будет твоя «потрясающая» новость?

– Вообще-то это и есть хорошая новость, – хмуриться девушка, обижено сложив руки на груди.

– И что здесь хорошего? Если бы лекции вообще отменили, тогда другое дело.

– Ты постоянно ищешь какой-то подвох. Почему нельзя просто взять и порадоваться вмести со мной.

– Ладно-ладно я рада. И даже очень. Уху, у нас будет занятие с мистером Хастером Бейкерсом. Увиии. Теперь ты довольна? – наиграно жестикулирую, словно маленький ребенок, впервые увидевший снег.