Иллюзион - стр. 15

– Это сложно, – согласилась Настя. – Но можно. Какого цвета эта тарелка? – Девушка кивком указала на блюдо с рыбой.

– Белая, – ответил я. – А что?

– Ты уверен? – спросила она, всё так же не поднимая глаз и продолжая заниматься таранькой.

Я снова взглянул на блюдо – и ощутил озноб. Оно было коричневым. Волосы у меня на голове зашевелились – я посмотрел на Настю и встретился с её взглядом. Девушка улыбнулась.

– Она не белая, – сказала она. – Она глиняная, обожжённая. Покрытая глазурью. Если не веришь, можешь пощупать.

Я недоверчиво протянул руку, ощупал блюдо – или тарелку, как назвала его Настя. И мне стало ещё хуже.

– Но как это может быть? – спросил я, проведя пальцем по гладкой поверхности блюда. – Это галлюцинация?

– Можно сказать и так, – согласилась Настя. – Но тогда галлюцинацией надо признать и всё, что мы видим вокруг.

Я молчал, пытаясь понять произошедшее. Ничего не получалось. Я знал, что ещё минуту назад тарелка была белой. А теперь она стала коричневой.

– Мы просто привыкли воспринимать этот мир определенным образом, – продолжила Настя, видя мое смятение. – Но если разрушить эту привычку, всё становится возможным. Видел фильм «Матрица»? Ложки не существует.

Я вспомнил – да, был такой фильм. Там мальчик взглядом гнул ложку. При этом сказал, что ложку согнуть нельзя. А затем добавил: «Ложки не существует».

– Но ведь то фантастика? – возразил я. – Там люди спали в неких капсулах, а мир, который они считали реальным, им просто внушался. То есть был набором компьютерных кодов. Но мы ведь не спим.

– «Матрица» – это фантастика, – согласилась Настя и отодвинула от себя тарелку. Потом встала и подошла к мойке – помыть руки. – Но фантастика очень часто отражает реальность. Конечно, мы не спим ни в каких капсулах. Но то, что мир нам даётся в ощущениях, факт. – Настя вытерла руки полотенцем и снова села за стол. – Хорошая рыба. Вкусная.

– Спасибо… – сказал я, почти не обратив внимания на последние слова – как раз рыба меня сейчас интересовала меньше всего. – Но ведь эта тарелка существует? – Я указал на блюдо. – И она была белая, я это хорошо знаю. Теперь она другая. Как это может быть?

– Представь, что всё, что тебя окружает – сон, – ответила Настя, по обыкновению не глядя на меня. – А во сне возможно все.

– Но ведь это не сон? – не согласился я.

– Между сном и реальностью нет большой разницы. Есть некоторое отличие в качестве, в энергиях. Но не более того. И при некотором опыте реальностью можно манипулировать точно так же, как и сном. Сережа называл окружающий нас мир «Иллюзионом» – говорил, что он гораздо более пластичен, нежели мы думаем. Если ты допускаешь такую возможность, то можешь выяснить, какие законы им управляют. А выяснив это, можешь не только выйти из-под их власти, но и использовать в своих целях. Уже не мир управляет тобой – ты миром. Лет пять назад, когда мы добрались до этого уровня, у нас разгорелся нешуточный спор – о том, что можно, а чего нельзя. Сергей говорил, что вмешательство в мир, его изменение возможно лишь тогда, когда на то есть прямое указание Силы. Виктор же говорил о том, что мы сами боги, что каждый из нас хозяин своего сна, своей реальности. А значит, не существует вообще никаких ограничений. «Мораль – прибежище слабых», – сказал он тогда. Именно с этого и начались все наши дрязги. Сергей запрещал ломать мир, перестраивать его под себя. Виктор с ним не соглашался, говорил, что ограничения, которые мы на себя накладываем, есть ограничения разума. Что они целиком искусственны и мешают нам идти дальше. В конце концов всё это вылилось в развал группы. Теперь каждый из нас сам за себя. Точнее, – тут Настя сделала паузу, – те, кому удалось выжить.