Иисус Христос – величайшее чудо истории. Опровержение ложных теорий о личности Иисуса Христа и собрание свидетельств о высоком достоинстве характера, жизни и дел его со стороны неверующих - стр. 13

Мы попытаемся теперь изобразить личный или нравственный и религиозный характер Христа, каким Он представляется в евангельских известиях в период Его общественной жизни, и затем обратим внимание на собственные свидетельства Христа о Самом Себе, – на свидетельства, которые дают нам убедительное и единственно разумное решение великой проблемы.

Первое впечатление, какое производит на нас жизнь Иисуса, – это совершенная невинность и безгрешность Его среди погрязшего во грехах мира. Он и только один Он сохранил беспорочную чистоту детства, юность и возмужалость незапятнанными. Поэтому символы – агнец и голубь – самые приличные Ему символы.

Христос, без сомнения, подвергался искушениям, так же как и мы, но Он никогда не был побежден искушением 21). Его безгрешность была прежде всего относительная безгрешность Адама до падения: отсюда и необходимость испытаний и искушений, и сама возможность падения. Если бы Он с самого начала был одарен абсолютной неспособностью грешить, то не мог бы быть истинным человеком, и по этому самому не мог бы быть образцом для нашего подражания; Его святость не была бы Его собственной, личной заслугой, а лишь случайным, внешним даром, и Его искушения были бы обманчивым призраком. Как истинный человек, Христос должен был сделаться существом нравственно-свободным и нравственно-ответственным; но свобода предполагает способность выбора между добром и злом, предполагает также и возможность как исполнения, так и неисполнения заповедей Божиих. Однако, с одной уже этой стороны представляется огромное коренное различие между первым и вторым Адамом – первый лишился своей невинности через злоупотребление свободой и через свое непослушание подвергся печальной необходимости греха; второй же Адам среди грехов был и остался невинным, несмотря на все искушения. Таким образом относительная безгрешность Христа через Его собственное, личное нравственное дело, или через правильное употребление свободы, через совершенное, активное и пассивное повиновение Богу постепенно более и более делалась абсолютной. Другими словами: первоначальная возможность не грешить 22), заключающая в себе возможность греха, но исключающая его действительность, развилась во Христе до невозможности грешить 23) – до невозможности, которая грешить не может, потому что не хочет. Это есть самая высшая степень свободы, где она делается тождественной с нравственной необходимостью или абсолютным и постоянным, непременным самоопределением к добру. Свобода на этой степени есть свобода Бога и святых на Небе, с тем различием, что святые достигают такого состояния свободы через освобождение и избавление от уз греха и смерти, тогда как Христос приобрел его Своими собственными заслугами 24).

Во всей земной жизни Иисуса, как о ней рассказывается, мы напрасно старались бы отыскать хоть единственное пятно или даже едва заметную тень, омрачающую нравственный Его характер. Никогда на земле ни один человек не жил так невинно, спокойно, как жил Христос. Он никому не оказал несправедливости и ни одному человеку не причинил вреда. Никогда Он не произнес неприличного слова и никогда не сделал дурного дела. Одинаковое господство над делами, мнениями, радостями и страданиями мира и беспристрастное отношение к богатствам, внешнему блеску, славе и наслаждениям человеческим мы постоянно находим в течение всей Его земной жизни. «Ни один известный порок не может быть представлен даже в самом отдаленнейшем соглашении с мыслью Иисуса Христа. Самая утонченная злоба напрасно будет искать самых слабых следов эгоизма в Его побуждениях; пред Его небесной чистотой чувственность с трепетом отступает, пристыженная; ложь должна оставить незапятнанным Того, Кто Сам воплощенная Истина; неправда должна потерять свою силу, встретившись с Его безошибочной справедливостью; одна только возможность скряжничества и корыстолюбия уничтожается перед Его благостью и любовью; самая обыкновенная мысль честолюбия исчезает в Его божественной мудрости и самоотвержении» 25).