II. Маска Зорро. Голубой бриллиант - стр. 21
Девушка поставила две свечи в ближайшую к выходу нишу и присела на край кровати.
"Неужели он, и правда, скоро вернется?" – снова застучало в голове.
Это казалось чем-то невероятным. Хотя здравый смысл подсказывал, что отъезд Бернардо должен был быть обусловлен именно этим событием. Видимо, ему предстояло очень многое подготовить к возвращению молодого человека.
Изабелла откинулась на темно-синее покрывало и перевела взгляд на два танцующих пламени.
Она однажды набралась смелости и при встрече с Бернардо спросила, не было ли вестей от его хозяина, после чего услышала ответ о том, что от молодого человека регулярно приходят письма с сообщениями не только о новых поручениях, но и о его местоположении и намеченном курсе движения. Она тогда поинтересовалась, все ли идет по плану и нет ли каких-нибудь сбоев или отклонений, на что получила едва заметную улыбку и информацию о том, что вероятность ошибок в расчетах была ничтожно мала.
Тринадцатое ноября… Бал-маскарад. Как он появится? Опять из воздуха? В котором исчез тогда в гасиенде де ла Вега…
А она ведь так и не спросила его в ту последнюю ночь, как он это сделал. Вдруг бы он раскрыл ей эту тайну? Рассказал же он ей однажды в доме Катрин про корабли, перемещение складов и свою связь с Лукардом. Может, надо было перебороть страх и спросить его?
Изабелла прикрыла глаза и в тысячный раз вспомнила все подробности его исчезновения.
Ради их спокойствия в тот момент он принял, возможно, одно из самых непростых решений в его жизни: открыто признался в собственной слабости, потому что его неспособность не только к самостоятельному передвижению, но и к элементарному самообслуживанию видели все. Благодаря своей физической форме он мог поднять какой-то предмет или переставить что-то с места на место, но это должно было быть одноразовое и кратковременное действие. Более тонкие задачи, к тому же имеющие продолжительность во времени, как, например, держание на весу тарелки или применение столовых приборов, были для него невыполнимы и приводили к сильному дрожанию рук. И с подобной демонстрацией собственной беспомощности он хоть и ненадолго, но вынужден был смириться, чтобы дать понять, что он выбрался из цепких когтей того света.
Единственной компенсацией, которую он мог получить в той ситуации, была возможность погонять Изабеллу по лестнице с подносом, полным тарелок и бокалов, а также на правах больного покапризничать во время принятия пищи. Что он, в общем, и сделал, однако в рамках своего воспитания. Все, что он себе позволил, это на стадии принятия фруктов несколько раз отвернуться в противоположные стороны, заставив Изабеллу побегать от одного края кровати к другому, чтобы предложить ему "самый вкусный кусочек". С третьего или четвертого захода он нехотя согласился на виноград, правда, с условием, что Изабелла будет одной рукой кормить его, а другой – делать легкий массаж головы, вслед за чем ушла ваза с виноградом, потом тарелка с персиками и блюдце с дольками манго, кожицу с которого собственноручно снимал Линарес.
После этого Изабелла отлучилась за водой, а когда вернулась…
Нет, ни одной зацепки. Он взял и испарился. Причем совершенно неспособный к передвижению.
Девушка открыла глаза. Из-за подобных размышлений спать расхотелось окончательно. К тому же столь неразрешимый обычной логикой вопрос начал способствовать зарождению непонятного тревожного состояния.